Продавец приключений

– Правильно. Это зеркало, – подтвердил я. – И вместе с тем это простейшая машина времени.

– Не морочьте мне голову! Оставьте его себе! – рассердился толстяк, пытаясь вернуть мне зеркало.

Мои товарищи смущённо молчали, тоже считая, что зеркало – это всего лишь зеркало. Им было даже немножко неудобно за меня. За мои откровенные, как они думали, попытки обмануть изобретателя.

– А вы посмотрите в него, – невозмутимо посоветовал я толстяку, отстраняя его руку.

– Ну посмотрел, – с холодной яростью сообщил толстяк, полагая, будто я издеваюсь над ним.

– И что там увидели? – спросил я с невольной улыбкой.

– Себя! – в бешенстве рявкнул толстяк.

– Вы не совсем точно выразились. Не просто себя, – поправил я. – Вы увидели себя в прошлом. То есть каким были одну миллиардную, а может, всего лишь миллионную секунды тому назад. Я имею в виду время, которое понадобилось для того, чтобы ваш облик дошёл до поверхности зеркала и отразился в ней.

– И следовательно, зеркало является самой настоящей машиной времени! – радостно подхватил прорицатель.

– Я могу подсчитать точно, на какое время вы погрузились в своё прошлое, – деловито пообещал Толик Слонов.

– Я-то думал, что такие удивительные события происходят только в книжках с картинками, – произнёс спаниель, покачав головой.

– Не верьте им! Юнга их всех обвёл вокруг пальца! – суетливо сказал Пыпин изобретателю.

Но толстяк ещё раз посмотрел в зеркало и потрясённо пробормотал:

– Да, это и вправду машина времени… Батюшки, как я неустанно хорошею! О, мой лик стал ещё лучше, чем был одну миллиардную секунды тому назад! Чудеса! А я столько лет бился над таким агрегатом, и всё было напрасно… Надеюсь, вы не передумали? – обратился он ко мне. – Учтите, вы обещали отдать машину времени за мой мыслелёт.

И толстяк крепко прижал зеркальце к своей груди.

– Я бы ни за что не обменял машину времени на какой-то мыслелёт, – опять суетливо вмешался Пыпин.

Но я заверил настороженного изобретателя в неизменности нашего уговора, и мы тут же обменялись машинами. Я оставил толстяку своё зеркальце, а он, сияя от удачной сделки, выкатил из прихожей дома космический аппарат.

Мыслелёт походил на типичное межзвёздное судно будущего и отличался от него разве что комнатными размерами. Его приводила в движение энергия мысли, и потому он не нуждался в запасах горючего, которое будет занимать на космических кораблях очень много места.

Я предложил назвать наш корабль «Перепёлкино-3». Почти весь экипаж отнёсся к моему предложению с одобрением. И только Пыпин из-за присущей ему привычки перечить всем и во всём проголосовал против.

Я подобрал под ногами осколок известняка, вывел на борту мыслелёта его гордое имя, и наш маленький отважный отряд погрузился в корабль.

Мы уже приготовились к старту, и тут изобретатель вместо добрых напутственных слов смущённо хихикнул и произнёс:

– Сказать по правде, мыслелёт не взлетит. Я изобрёл его просто так, для обмена. И сколько ни пробовал, он ни с места. Только, чур, назад не возвращаем. – И спрятал зеркальце за спину.

Хорошо, что я уже в это время сел в кресло пилота и по привычке начал думать.

«Голубчик, – подумал я, обращаясь к мыслелёту, – трогай! Иначе погибнут тысячи миров. Пропадёт наша родная Вселенная!»

И мыслелёт легко вспорхнул в космос. Под нами мелькнуло изумлённое лицо изобретателя. И планета исчезла из виду. А загадочный летательный аппарат, получив излучённый мной мощный заряд мысли, уносил нас всё дальше и дальше к окраинам Вселенной.

Это был невообразимый полёт! Я еле успевал мыслить. За иллюминаторами проносились скопления галактик. Но нам они казались чёрными пятнами, потому что их свет никак не мог нас догнать.

И вдруг кто-то невидимый подхватил наш мыслелёт и швырнул куда-то в сторону по крутой дуге. Корабль упал на что-то мягкое и замер, потому что мы, потрясённые переменой, на время перестали мыслить. И как выяснилось потом, сделали это вовремя. Иначе бы наш корабль улетел за пределы квартиры, в которой жил мальчик Петя.

Мы вышли из мыслелёта и осмотрелись.

Вдалеке, пониже линии горизонта, посреди безбрежного океана паркета крутился яркий волчок, сверкающий всеми красками радуги. Это была наша Вселенная, из которой нас выбросила вон центробежная сила, как только мы приблизились к её границе.

– Что же выходит? Мы там живём? – забеспокоился Пыпин.

– Да, Пыпин. Это наша родная Вселенная, – тепло отозвался я.

– Такая маленькая? Ну и ну, – ошеломлённо пробормотал Пыпин.

– Отчий дом изнутри всегда кажется большим, – напомнил я ему, стараясь избежать ложного пафоса.

С трёх других сторон нас окружало тугое, пружинящее под ногами зелёное пространство. Я понял, что наш корабль угодил на тахту, на которой спит мальчик Петя.

А затем мы увидели и его самого. Он сидел на коврике среди других игрушек и пытался разобрать заводной автомобиль. По сравнению с нами Петя казался фантастически огромным. Его лицо с азартно горящими глазами и высунутым от усердия кончиком языка находилось на высоте сотен миллионов километров.