Продавец прошлого

Феликс Вентура смотрит на него с явным недоверием. Хочет задать ему естественный вопрос: вы напали на след своей матери? — но ему также известно, что это путь к капитуляции. Он рассказал мне — недавно, когда мы друг другу приснились, — случай со своим другом, актером Орланду Сержиу. Того на улице частенько путают с персонажем, которого он играет в популярном телесериале. Люди его обнимают, поздравляют или ругают, одобряя или порицая действия его героя. Мало кто знает его под настоящим именем. Некоторые сердятся, когда он, чтобы избежать наставлений и выговоров, ссылается на положение актера:

— Меня зовут Орланду Сержиу. Вы меня путаете…

— Не шутите, старина, не шутите так! Послушайте моего совета, имейте немного терпения, разве я не знаю, кто вы такой?

Феликс чувствует, что угодил в ту же ловушку. Вчера Жузе Бухман вернулся из Южной Африки. Он пришел, вырядившись Полковником Тапиокой[44]: в хаки с головы до ног, в длинных бермудах и жилетке, полной карманов. В ходе рассказа он извлекает из карманов — с той же ловкостью, с которой фокусник в цирке вытаскивает из шляпы кроликов, — различные предметы:

а) Небольшую бронзовую жабу.

— Миленькая, вы не находите? Нет? Не любите жаб? Ну а я, дружище, люблю. Знаете, в разных культурах жаба является символом преображения, духовной метаморфозы, представляя собой переход на высшую ступень сознания. А все дело в сложном процессе метаморфоз, испытываемых жабами, а также в известных, по крайней мере, некоторым коренным жителям Америки, галлюциногенных свойствах яда, вырабатываемого некоторыми видами. Вот эта — Bufo alvarius[45], жаба из пустыни Сонора. Я купил ее у антиквара в Кейптауне. Она стояла на витрине, и я зашел, чтобы ее купить, поскольку интересуюсь жабами. Если бы я не интересовался жабами, если бы не зашел в ту лавку, то не обнаружил бы вот это:

б) Акварель размером чуть больше почтовой открытки.

— Бегущие газели. Взгляните на движение травы, на газелей, парящих над травой, это похоже на танец. А теперь обратите внимание на подпись, здесь, в уголке, удается разобрать? Ева Миллер. И наконец обратите внимание на дату: пятнадцатое августа тысяча девятьсот девяностого года. Необычно, не правда ли?

Я заметил, что Феликс испугался. Он держал акварель пальцами, осторожно, словно боялся, что невероятность предмета может подвергнуть опасности его же конкретность.

— Не может быть, — он покачал головой. — Не знаю, чего вы добиваетесь. У меня в голове просто не укладывается, что вы зашли так далеко…

— Скажите на милость! Вы что, думаете, я нарисовал ее сам? Да нет же! Все было именно так, как я вам рассказал. Я нашел ее выставленной у антиквара в Кейптауне, в ворохе рисунков такого же рода. Я полдня провел в поисках других акварелей, подписанных ею, но больше ничего, к несчастью, больше ни одной не нашел. Антиквар купил лот у одного англичанина, который решил покинуть страну вскоре после победы Нелсона Манделы. Он потерял его из виду.

— Значит, вам больше ничего не удалось узнать о Еве Миллер?

Жузе Бухман ответил не сразу. Из другого кармана, с внутренней стороны жилета, он извлек:

в) Тощую пачку цветных фотографий.

— Взгляните. Это здание соответствует адресу в письме, которое Ева Миллер прислала Марии Дункан. Оно находится в белом районе, заселенном мелкими буржуа. Вы бывали в Кейптауне? Это необычное место. Представьте себе огромный shopping centre — современный, с высокими пальмами, украшающими залы. Пальмы просто изумительные. Они из пластика, но это можно обнаружить, лишь прикоснувшись к ним. Кейптаун напоминает мне пластиковую пальму. Впечатляющий город, это я вам говорю, очень чистый, чрезвычайно ухоженный. Достижение, в которое хочется верить. А вот это субъект, живущий в квартире, в которой жила моя мать. Обратили внимание на шрамы? В восьмидесятые годы он жил в Мапуту. Был одной из фигур Южноафриканской коммунистической партии. Однажды сел в машину, включил зажигание, и — бабах! — страшный взрыв, потерял глаз и обе ноги. Он показался мне симпатичным. Один из тех, кто, всю жизнь посвятив борьбе с апартеидом, не сумел толком приспособиться к стране радуги. Он сетует, что уже никто не защищает идеалы, считает, что победа капиталистической модели развратила народ, его раздражает демократия с ее либеральными законами, но что действительно вызывает у него ностальгию, так это потерянная юность, глаз и обе ноги. Он никогда не слышал о Еве Миллер. Однако хозяин квартиры, вот на этой другой фотографии, старик бур, почти столетний, вот он действительно прекрасно помнит мою мать.