Продавец цветов

Соболев выслушал мой план и выразил свое согласие радостным кивком. По всему было заметно, что перспектива остаться одному взаперти на даче пугала его значительно меньше, чем встреча с главарем Утюга и Бена.

— Надеюсь, что вы, Женя, сможете разрешить сегодня все вопросы, — сказал Соболев, задумчиво глядя куда-то в окно.

— Я тоже, — ответила я, бросив на него изучающий взгляд.

Подъезжая к дому, в котором мы провели прошлую ночь, я выполнила несколько «противолодочных» маневров — так на жаргоне оперативников назывались приемы выявления слежки. Но все было спокойно, и я уверенно направила «Фольксваген» к знакомым воротам. Внешние признаки проникновения в дом и устройства там очередной засады отсутствовали.

Я вышла из машины, велев Соболеву занять водительское место и в случае любого подозрительного шума немедленно уезжать, и легкой прогулочной походкой направилась к калитке. Выходя из машины, я прихватила с собой связку отмычек, отобранных у Бена, и довольно быстро подобрала из них подходящую. Калитка, скрипнув, как и в прошлый раз, открылась, и я зашла внутрь.

Мои опасения и предосторожности на этот раз оказались напрасными: в доме никого не было. Я раскрыла ворота, и Соболев завел мой «Фольксваген» в гараж. Затем я заперла все запоры, и мы прошли в дом. До назначенной встречи оставалось еще больше трех часов, и я решила заняться небольшим переоборудованием инкубатора попугаев и будущей орхидейной теплицы в некое подобие неприступного укрытия, способного выдержать несколько часов осады.

В подвале в случае нападения можно было запереться и, вызвав помощь по мобильнику, дожидаться ее прибытия. Соболев сразу же согласился с моими соображениями и отправился показывать мне подвал.

Вход в него находился в прихожей. Это был большой люк, открывавший ступеньки вниз, которые в свою очередь приводили в темную комнату наподобие маленького погреба. Там уже находилась дверь, ведущая в обширный подземный этаж.

Соболев потянул за ручку дверь на себя и в образовавшуюся щель просунул руку, нашаривая выключатель на стене. Попытка найти его на ощупь не увенчалась успехом, и, негромко чертыхнувшись, он вошел в темноту.

— А вот он, наконец-то! — раздался его радостный возглас. — Я нашел его.

Раздался щелчок, и в следующее мгновение подвал озарился яркой, как блеск молнии, вспышкой света, а все внутреннее пространство наполнилось внезапным и резким хлопком. Я увидела побледневшее лицо Соболева, тут же покрывшееся мелкой испариной. Затем все быстро погрузилось в темноту.

Мои боевые рефлексы сработали моментально: я метнулась в его сторону, сбила на пол и приготовилась отразить нападение или же закрыть его своим телом сверху. Но вслед за вспышкой и хлопком ничего не последовало, а где-то впереди послышался приглушенный звук, словно захрустел под чьей-то ногой снег. Мои мышцы постепенно, одна за другой расслабились, я выпрямилась и помогла подняться Соболеву.

— Лампа, — спокойно прокомментировала я случившееся.

— Что — лампа? — недоуменно переспросил Соболев.

— Лампа, лампочка, взорвалась. Наверное, слишком старая, да и влажновато тут для нее, — пояснила я.

— Ну, конечно. — Соболев заметно повеселел и, словно стесняясь проявления своего недавнего страха, устремился в глубь подвала.

— Здесь есть еще одна… — Его голос внезапно прервался, а до меня донесся шум падающего тела. — Что-то я сегодня на ногах не стою, — раздался сдавленный смех Соболева из темноты. — Обо что же я споткнулся?

Мои глаза к этому времени начали различать в подвальном мраке неясные контуры предметов. И то, что я увидела, повергло меня в легкий шок. В паре метров от меня, там, куда направился Соболев, на полу лежал не один, как можно было это предположить, а два человека.

Я сильно зажмурила глаза в надежде, что эта иллюзия была не чем иным, как следствием резких перемен в освещении, и что противное двоение в глазах немедленно пройдет, как только я их открою. Я подняла веки: на полу подвала Соболев по-прежнему присутствовал в двух экземплярах. Тогда я закрыла один глаз: я хорошо помнила, что двоение в глазах является результатом не скоординированной работы обоих глаз и должно исчезать, если посмотреть на предмет только одним глазом.

Но соболевское раздвоение оставалось стойким. В это время одна из фигур, слегка охнув, зашевелилась и начала подниматься на ноги. Вторая же оставалась неподвижно лежать на полу. Я облегченно вздохнула, и тут мой мозг прорезала страшная догадка. Вместе с воздухом я вдохнула в себя жутко знакомый запах. Он был приторно-сладковатым, густо вяз на зубах и во рту и имел свойство превращаться в неприятную липкую горечь.

Так пахнуть мог только еще не успевший разложиться труп. Я достала из кармана зажигалку и, чиркнув ею, зажгла маленькое дрожащее пламя. Мгновенно на стенах и потолке подвала призрачно заплясали неровные тени, а слабый свет выхватил из темноты то, что я вначале приняла за непонятную иллюзию. Теперь никаких сомнений не оставалось. Это был труп. Труп человека, который был мертв уже несколько дней.