Продавец вечности

Синеглазый тренер Денис не понравился ему чрезвычайно. Держался нагло. Если кто из мужчин-спортсменов беспокоил вопросами, глядел с раздражением, отвечал сквозь зубы. Зато к девчонкам, особенно к тем, кто с губами фальшивыми и бриллиантами, цокавшими о спортивные снаряды, клеился неотступно.

Колян тренера ни о чем спрашивать не стал. Но приметил: тот то и дело к кулеру наведывается. Наполняет стаканчик — не какой-то безликий, а «фирменный», с собственной улыбающейся рожей.

— Таблетка растворяется хорошо, взбалтывать не надо, — уверял Палыч.

Впрочем, Колян все равно нервничал: вдруг заметит, как подбросили? Вода помутнеет? Или вкус странный появится?

Но красавчик ничего не заподозрил. Жахнул стакан одним махом.

* * *

Евдокия Георгиевна угрызений совести за свой маленький бизнес никогда не испытывала. Государство наше вечно осложняет гражданам жизнь. Кому было плохо, что старухи выписывали снотворное у терапевтов? И что такого уж страшного, что многие антидепрессанты без рецептов продавались? Но нет, запретили. И чего добились? Наркоманам те средства все равно не интересны — им чего посерьезнее подавай. А бабки с дедами по всей России бессонницей мучаются. Дамы в климаксе от депрессий страдают. Самые отважные, конечно, решаются пойти в психдиспансер и просить рецепт там. Но большинство не идет. Слишком уж страшна народная молва, что поставят немедленно на учет, а то и вовсе засунут в психушку.

Евдокия Георгиевна, в силу своей должности, право выписывать запретные лекарства имела. И потихоньку, через доверенную медсестру, наладила взаимовыгодную цепочку. Обеспечивала дефицитными препаратами тех, кто мог заплатить.

Медсестричка Ниночка никогда не создавала проблем. Получала рецепты, сразу платила деньги.

Но вдруг, под Рождество, явилась к Евдокии Георгиевне дама. Ярко накрашенная, лак на ногтях облупленный, говорок не московский и вообще хабалка. Начала прямо с порога наезжать.

Нинка, гадина, оказывается свою подружку вознамерилась извести. Подкладывала той сильнодействующие таблетки с наркотиком — те самые, что покупала у Евдокии Георгиевны. У бедняжки галлюцинации, дева в панике, муж ее в психушку пытается пристроить.

Евдокия Георгиевна, ясное дело, от обвинений сразу отпираться. Нину знаю, но ни про какие таблетки слыхом не слыхивала.

А наглая тетка в ответ:

— Так Нина ваша сама хвасталась, что бизнес делает. И откуда таблетки берет, говорила!

— Пусть докажет, — хладнокровно ответствовала Евдокия Георгиевна.

— Что там доказывать, свидетелей миллион, — фыркнула хабалка. И вкрадчиво добавила: — Но оно нам не надо.

«Денег попросит», — поняла главный врач.

И хрен знает, что опаснее. Послать или все-таки заплатить?

Напряглась. Сердце ухнуло. Но когда услышала, что тетка всего-то за свою приятельницу хлопочет — ту самую, которую Нинка травила, вздохнула с нескрываемым облегчением. И даже торговаться не стала. Пообещала с ходу:

— Конечно, я ее уволю. Прямо завтра.

* * *

Когда красавец-тренер вдруг оттолкнул очередную пышногрудую спортсменку и завизжал: «Отойди от меня!», народ решил, что Денис прикалывается.

Но когда он сорвал с себя майку, а потом спортивные леггинсы, люди реально перепугались.

— Уйдите! Не трогайте! — ногами топает, истерит.

Сбрасывает с себя что-то неведомое, из глаз слезы.

Коллега-тренер попыталась успокоить — пнул в ярости ногой, что та не удержалась, упала.

Девчонки-спортсменки попрятались по углам. И конечно, достали мобильные телефоны. Это ж какое кино: красавец-качок по всему тренажерному залу мечется, вопит, что и змеи кругом, и тарантулы, и ядовитые пауки. Всегда втирал, что алкоголь — зло, а сам до белой горячки напился. Или вообще сумасшедший. Потом, к испуганному восторгу посетителей, трусы с себя тоже стащил. Достоинство так себе, невеликое, вялое.

Колян и сам шикарное видео снял, и заметил, что еще человек пятнадцать с телефонами на изготовку бегали. Социальные сети оценят. Не успеет до психушки доехать — а уже будет знаменит. И пусть потом оправдывается, что подсыпали.

* * *

Когда на носу Рождество, в магазинчике у них дурдом. Народ перед застольем всегда обнаруживает: то укроп забыли купить, то майонез закончился. Кому срочно за выпивкой надо, а одинокие просто поболтать приходят. Настроение праздничное, но все равно Мария устала.

Хорошо хоть, хозяин разрешил закрыться не в одиннадцать, а пораньше. И с ужином не надо возиться — дома теперь бесплатная домработница, да еще какая — коренная москвичка, с музыкальным образованием!

Хоть Палыч грозился, что съедут, пока что переезд застопорился. Риелторы в праздничные дни не работали. Да и Влада уговаривала: смысл платить, если у нее собственная квартира?

Но у Персея принципы — в примаки идти не хотел. И уговаривал: закончить в Москве с разводом да податься к нему на родину, в станицу Брюховецкую. Фермера из Влады не выйдет, тут Палыч согласен, но музыкальная школа на родине имеется. Столичной училке будут рады.

А Марии их отпускать прямо жаль. Успела привыкнуть и к музыкантше смешной. И к ее нескладному Миклуше.