Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР

Так, например, профессор Колумбийского университета и бывший посол США в СССР с 1987 до 1991 года Джон Мэтлок пишет в своей книге «Аутопсия одной империи» (1995) следующее: «Социализм, как его видел и определил Ленин, был обречен еще с самого своего начала, поскольку строился на ошибочном понимании самой сути природы человека». В разных вариациях подобные взгляды разделяют такие исследователи, как Мартин Маллай, Ричард Пайпс и др. (в сборнике под редакцией Уолтера Лаккера «Неудавшаяся мечта», 1994 г.), Александр Даллин в «Причинах краха СССР» (напечатанной в 8-м выпуске за 1992 г. обзорного издания «Постсоветские проблемы»), Дмитрий Волконогов и др.

Разумеется, как у любой реально существующей и действующей системы, у советской тоже были проблемы и недостатки, требующие верных решений своего исправления. Некоторые из них действительно были связаны с системой централизованного экономического планирования. К 1985 году такими являлись, например, недостаточное количество и качество некоторых видов товаров широкого потребления, спад производительности труда и рационализаторства, замедление темпов внедрения компьютеров и других достижений науки и техники, рост и распространение коррупции и незаконных частных способов наживы денег.

Другая разновидность проблем была связана с политическими аспектами системы. Так, некоторые ее подходы и методы, которые оказались исключительно эффективными во время захвата и удержания власти, постепенно, когда речь шла о практике их успешного применения на протяжении длительных периодов времени, начинали выглядеть все более проблематичными. Например, случаи известного дублирования одних и тех же функций в деятельности как партийного, так и государственного аппарата. С течением времени это все ощутимее становилось помехой большей инициативы со стороны верхов, а деятельность низовых и местных организаций сводило преимущественно к советнической, консультантской и вообще вспомогательной. Таким же было положение и у профсоюзов и других массовых общественных организаций.

Кроме того, все явственнее давали о себе знать и некоторые проблемы, связанные с явно устаревшей для условий развитого социалистического общества громоздкой, в несколько уровней, системой цензуры и контроля за печатными изданиями и материалами радио- и телепередач.

Ненужному отчуждению руководящих кадров партии и государственной власти от масс способствовали и далеко не всегда убедительно обоснованные привилегии материального характера.

Значительная часть всех этих проблем и их последующее обострение была связанной с реальностями ожесточенной «холодной войны». Она накладывала необходимость направлять огромные ресурсы на усиление обороноспособности страны и обеспечение поддержки многочисленных союзников за рубежом. Принимались и специальные меры и усилия по поддержанию высокого революционного духа и сознания широких народных масс, партии и государственного аппарата, для совершенствования норм и методов партийной жизни, по повышению уровня марксистской идеологии и системы партийного политического образования и просвещения в соответствии с требованиями современности. И все это — наряду с никогда не прекращающимися усилиями по нейтрализации явно нарастающих бюрократизации и формализма разных секторов и уровней работы. Тем не менее, все эти проблемы ни в какой мере не могли вызвать какого-то более или менее осязаемого кризиса, не говоря о разрухе или крахе.

Так же трудно представить себе всю историю Советского Союза неким «неотвратимым» движением к всесторонней и всеобъемлющей разрухе, якобы вызванной, согласно постулатом данной теории, «роковой оторванностью» его общества от неких «основополагающих характеристик человеческой природы» и будто бы «обязательной для всех» общественно-экономической системы западного образца, построенной на частной собственности и «свободном рынке».

Во времена Рейгана эти взгляды приобрели статус чуть ли не государственной политики, хоть вряд ли бы нашлось даже несколько серьезных историков, готовых поставить свою подпись и имя под концепцией исторического детерминизма и «предопределенности» развития общества, основанной на таких особенностях природы человека.

Кроме того, теоретическая конструкция данного типа обнаруживает полную беспомощность, когда приходится объяснять, каким образом советский строй, например, смог успешно справиться с такими широкомасштабными проектами, как ускоренная индустриализация и коллективизация сельского хозяйства, не говоря о победе над фашистской Германией в годы Второй мировой войны. И все это — лишь для того, чтобы вдруг так неожиданно развалиться от несравненно менее значительных и маловажных вызовов и проблем к концу 80-х годов XX столетия.

* * *

2. Вторая, пользующаяся довольно широким распространением теория полагает, что советский социализм рухнул под натиском «народного недовольства» и общественной оппозиции.