Продавцы грёз. Том второй

— У меня есть другой, — безразлично пожала плечами Силия и приподняла полу куртки. Но поясе у нее висел такой же миниатюрный револьвер, как и тот, что я отобрал.

Силия подошла ко мне и уселась рядом, обхватив колени и положив на них голову. Так мы и сидели в тишине, пока первые лучи солнца не прошили редеющий туман. Надо сказать, замерз я до такой степени, что зубы начали выбивать дробь. Зимой я частенько мерз, но тогда я не страдал от кровопотери, да и вши заставляли забыть о холоде. Сейчас же во время любого приступа дрожи раны доставляли куда большее неудобство, чем обычно.

Наконец, когда солнце-таки проглянуло сквозь туман, Силия что-то пробормотала себе под нос и взялась за аптечку.

— Сначала спину, — сказал я, решив, что худшее надо оставить напоследок.

Продавец грез замерла и неожиданно залилась краской, что заставило гореть и мое лицо. Она была просто прекрасна, если не считать темные круги под глазами от недосыпа.

— Снимай рубаху, — медленно произнесла она, наконец.

— Если бы это было так легко. Придется тебе. Только отдирай медленно.

— Готов?

— Готов. Да, вот так. Медленней. Угу, вот так не очень больно, продолжай. А, черт! Медленней! Мне же больно!

— Извини…

— Ничего. Это я от любой царапины так ору. Продолжай.

Наконец, рубаха оказалась снята. Ощущение было такое, будто мне со спины содрали кожу. Но это даже принесло облегчение. Я чувствовал, как ветер обдувает мне спину и сушит выступившую местами кровь.

— Что там? — угрюмо спросил я.

— Ничего серьезного, — после паузы ответила Силия. — Мелкие порезы, ссадины и синяки. Сейчас обработаю перекисью. Но тебе надо будет сменить рубаху…

— Лучше бы мне найти сменное ухо.

Силия обработала мне спину перекисью, потом протерла влажной тряпкой и еще раз дезинфицировала. Перекись шипела на порезах, вызывая своеобразную щекотку. А мне до ужаса захотелось спать. Так, будто бы я оказался в безопасности. Дома, например, или на больничной койке.

Из сонливости меня вывел голос Силии:

— А штаны у тебя в крови из-за ран на спине?

И снова краска бросилась мне в лицо.

— Со штанами сам справлюсь, — сказал я. — Глянь только, ничего не торчит?

— В смысле?

— Ну, хвост там. Или пулемет. Осколки есть?

— Да. Два. В правой…

— Это не важно. Просто дергай.

После двух коротких вспышек боли я почувствовал просто неописуемое облегчение. Я проверил штаны и нащупал только две дыры. Видимо, более плотная ткань сдержала мелкие осколки. Я даже рискнул сесть, и это было не так больно, как ожидалось. Тяжело выдохнув, я сказал:

— Теперь ухо.

— Ухо? — слабым голосом переспросила Силия.

Я повернулся к ней. Девчонка совсем побледнела, я бы даже сказал, позеленела. Боится крови и решила участвовать в этом дерьме. Ну не дурочка? Не могла выбрать Представителя? Впрочем, если бы она выбрала Представителя, я уже был бы мертв. Вряд ли он стал бы миндальничать, слушая, как я разговариваю с умирающим Авером, а просто выстрелил.

— Давай я сам, — тяжело выдохнув, сказал я.

Силия протянула мне полупустой бутылек с перекисью и бинт.

— Спирта нет?

— Есть, наверное. Хочешь размочить повязку? Больно, наверное, будет…

— Угу, размочить. Только глотку. Принеси, пожалуйста.

На бутылочке со спиртом были лишь две надписи. Одна гласила «Спирт», а вторая «75/100». Крепковато, конечно, но процедура предстояла не из приятных. Я подошел к озеру, глотнул из бутылька и сразу опустил голову в воду, чтобы напиться. Семидесятипятипроцентный спирт оказался пойлом не из лучших. У меня перехватило дыхание, а желудок чуть не вывернулся наизнанку. Но я справился с ним и глотнул еще. А после осторожно набрал в емкость воды по горлышко и выпил, так же запивая пойло из озера. Эффект был просто устрашающим — я окосел сразу же.

Чувствуя, как в желудке горит огонь, я опустил голову в воду, вымачивая повязку. Холодная вода пронзила мое ухо болью, но я терпел, шипя и матерясь. Предположив, что повязка намокла достаточно, я вытащил из воды голову и принялся терзать узел. Я стремительно пьянел, но боль немного притупилась, потому каждое движение практически не вызывало мук. Ну, до тех пор, пока я не начал отдирать тряпку от самой раны.

Конечно же, я хотел выглядеть мужественно. Собирался скрипеть зубами, но не издать ни единого стона. Но когда повязка с кусочками моей кожи и комками спекшейся крови оказалась у меня в руках, я рыдал и завывал от боли. Распуганные моими воплями птицы носились по округе. Силию, кажется, вырвало. А я, заткнувшись, тупо пялился на свое отражение в озере, чувствуя, как на меня снова накатывает отступившее было опьянение. У меня осталось меньше половины ушной раковины. Черт, фактически, ничего кроме мочки у меня и не осталось. И сейчас эти остатки обильно кровоточили. На скуле красовался короткий ожог. Что ж, пара сантиметров влево, и моя красота пострадала бы куда больше. Хотя, мне-то уже было бы все равно.

Совершенно опьянев, я кое-как обработал ухо перекисью и завалился на живот. Силия тормошила меня, говорила, что надо перевязать рану, но я ее не слушал, слишком уж устал и натерпелся. Я просто уснул.

* * *