Продавцы невозможного

Подвижный толстячок в дешевом коричневом костюме и несвежей — фи! — рубашке! Даже не сорочке, а именно рубашке, купленной на какой-нибудь распродаже. На голове — мятая шляпа, в руке — потертый кожаный портфель совершенно древнего дизайна, а штиблеты… Штиблеты следовало выбросить лет восемь назад. Приятель толстячку не уступал. Невысокий, тощий, одетый в длинную рубаху без воротника, шаровары и — внимание! — тапочки, он поразил господина главного менеджера обилием татуировок. Черные символы, узоры и снова символы сплетались в невероятно запутанную вязь, покрывающую все видимые участки тела, оставляя чистым только лицо.

Когда они вошли в салон — жизнерадостный толстячок впереди, разрисованный семенит следом, — господин главный менеджер решил, что сейчас его будут просить о небольшом вспоможении на покрытие житейских неурядиц. Приготовился вызвать охрану. А потом долго-долго таращился на документы, согласно которым должен выдать странной парочке недавно доставленную «Ламборджини Ифрит», стоимостью — задержите дыхание — два миллиона девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять евродинов. Выдохните.

— Мы можем забрать машинку? — осведомился толстячок. — Tardum est differe quod placet.[5]

— А? — Господин главный менеджер совершенно растерялся.

— Это латынь.

— А-а…

— Нам нужна машинка.

— Э-э… думаю, наверное, — рассеянно отозвался господин главный менеджер, наблюдая, как разрисованный снимает тапочки и забирается внутрь «Ламборджини Бедуин» — вызывающе роскошного внедорожного купе. — Она ему понравилась?

— Procul dubio,[6] — пожал плечами толстячок. — Но вы не волнуйтесь — Олово человек робкий и ничего не испортит.

«Бедуин» заморгал фарами, разрисованный широко улыбнулся и принялся тренировать другие кнопки.

— Забирайте-ка свой «Ифрит», — решительно произнес господин главный менеджер. — И… — Он очень хотел сказать: «Убирайтесь», но не смог — воспитание не позволило. — Надеюсь, у вас есть права?

Некоторые недоброжелатели Кауфмана любили замечать, что московские корпоративные территории охраняются не хуже иных крепостей. Что периметр, отделяющий Сити, Колыму, Царское Село и Университет от свободных зон, чрезмерно укреплен, чем вызывает у простых жителей Анклава не менее простую классовую вражду. Намекали, что возведенные Мертвым редуты демонстрируют слабость директора филиала СБА, неспособного наладить в Анклаве мирное сосуществование общин. Замечали, намекали, хихикали, но при этом не любили вспоминать, что московские корпоративные территории считались самыми безопасными в Анклавах и редко, очень редко бунтовщики рисковали штурмовать зоны, которые Кауфман считал своей вотчиной.

Мертвый отвечал за безопасность корпоративных территорий, и потому даже в спокойные времена все въезды и выезды на них контролировались укрепленными постами. Правда, это были отнюдь не бетонные бункеры, окруженные рядами колючей проволоки, что рисовались в воспаленном воображении либерально настроенных недоброжелателей, но аккуратные заставы, расположенные на первых этажах зданий и защищенные скрытой от глаз титапластовой броней. Стандартный наряд — три беза. Двое приглядывают за порядком на улице, третий изучает показания стационарного наноскопа, выискивая «поплавки», «синдин», взрывчатку и липовые чипы. Правильно зарегистрированные «балалайки» и процессоры мобилей бодро отзывались на запрос, остальные… А вот остальных не было: местонахождение постов не скрывалось, а потому ребята с неблагополучными чипами, «поплавками», «синдином» и взрывчаткой старались около них не светиться.

Порядок функционирования постов давно превратился в рутину, однако появление тритонов Сорок Два внесло в него некоторое разнообразие.

— Как я и думал — π-вирус. — Техник выдернул шнур тестера из наноскопа. — Диск на форматирование, затем полное обновление программ. Два часа работы.

— Опять?! — возмутился командир поста сержант Слепко.

— Что значит опять?

— Три дня назад его уже чистили. Откуда он снова взялся?

— Отовсюду. — Техник небрежно надавил на кнопки, принуждая компьютер наноскопа к стиранию памяти, зевнул и закончил: — Вирус цепляется почти ко всем программам, прячется в «балалайках» и приходит вместе с отзывом на запрос, засечь его очень сложно. А когда вирус оказывается в наноскопе — начинает гадить.

И в результате мощная машина перестает различать «поплавки».

— Говорят, π-вирус скоро будет поставляться вместе с базовым обеспечением. Чтобы не тратить время на лишние проверки.

— Очень смешно. — Слепко выругался. — Ублюдки Сорок Два!

— Скорее уж ублюдок — Сорок Два. Я думаю, он сам написал π-вирус.

— Один? — недоверчиво прищурился без.

— Такую хрень, как π-вирус, нельзя придумать на заказ, — задумчиво протянул техник. — Случилось озарение, гениальное озарение. Поверь, я в подобных вещах разбираюсь.

— В озарениях?

— К сожалению, нет — в работе на заказ.

— Вот и работай. — Слепко вышел на улицу и мрачно посмотрел на подчиненных. — Наноскоп сдох.

— Мы так и поняли.

— Тогда чего стоите? Берите полевые и на выборочную проверку.

— Через два часа они тоже сдохнут.