Созданный командой одного из крупнейших авиаконструкторов России и США Игоря Сикорского, «Илья Муромец» был первым в мире четырехмоторным бомбардировщиком, поднимавшим свыше тонны груза, включая 400 килограммов бомб. На последних модификациях общий вес поднимаемого груза превысил 1,3 тонны (в том числе 520 килограммов бомб), скорость возросла с 95 до 137 километров в час, а дальность — с 270 до 540 километров. Но лучшим и единственным в своем роде «Муромец» был лишь в начале войны, а дальше много более развитая промышленность наших врагов и союзников стала выпускать более мощные самолеты в многократно большем количестве. Италия поставила вооруженным силам около 500 машин фирмы «Капрони»: первые модификации несли до 450 килограммов бомб, а последние — почти полторы тонны. Великобритания уже в 1915 году запустила в серийное производство бомбардировщик «Хендли-Пейдж», имевший скорость до 160 километров в час и поднимавший восемь 113-килограммовых бомб, выпущенный в количестве почти 500 штук против восьмидесяти с небольшим «Муромцев».
Основной поставщик германских бомбовозов — фирма «Гота» отправила на фронт свыше 500 машин, по тактико-техническим данным примерно равных «Муромцам» или несколько их превосходящим (скорость до 142 км/ч. бомбовая нагрузка до 600 килограмм, дальность до 840 километров). Но «Готы», по германской квалификации относились к разряду средних бомбардировщиков, а тяжелыми считались около четырех десятков гигантов «Цеппелин-Штаакен», самые совершенные из которых могли пролететь без посадки 1300 километров и поднимали 2 тонны бомб.
Поэтому считать «Муромцев» лучшими бомбардировщиками Первой мировой войны нет никаких оснований. Да и потери их не ограничивались одним самолетом. Творение Сикорского продемонстрировало исключительную живучесть, но все же в боях с немцами погибло четыре самолета, причем все эпизоды подробно расписаны в работе Марата Хайрулина «Илья Муромец. Гордость русской авиации». Машина любителя преферанса штабс-капитана Головина, застигнутая врасплох 10 сентября 1916 года атакой германского истребителя, в их число не входит. Получив пулеметную очередь, авиаторы смогли ответным огнем повредить вражеский аэроплан и успешно посадить самолет.
Россия в социальном отношении вовсе не была отсталой страной. Многие ли помнят, что освобождение крепостных в 1861 году касалось только 34 % населения страны? Остальные крестьяне уже получили личную свободу в годы правления Николая I и ранее. А вот 60 % населения Юга США до 1865 года составляли рабы.
Рабов в США освободили в два приема. Первыми получили свободу негры из 11 рабовладельческих штатов, которые отделились от вашингтонской администрации президента Авраама Линкольна и воевали против нее. Именно здесь жило подавляющее большинство рабов, которых Линкольн сделал свободными президентским указом еще 1 января 1863 года. И только на незначительное меньшинство чернокожих невольников, проживавших в четырех рабовладельческих штатах, оставшихся на стороне Вашингтона, действие указа не распространялось. Их освободила 13-я поправка к Конституции США, принятая Конгрессом 18 декабря 1865 года.
Мединский этого не знает, да и в численности российских крепостных путается. В первом издании его книги было указано, что их в России только 18 %, но автора в очередной раз уличили во вранье, и он поставил правильные 34 процента. Однако вранье о количестве рабов в США осталось на месте, хотя ни для кого не секрет, что в отделившихся от Вашингтона штатах проживало всего 9,1 миллиона человек, из которых черным цветом кожи обладали лишь около 3,7 миллиона. То есть чуть более 40 % населения, а не 60 %, как лжет Мединский.
Но, кроме рабовладельческих штатов, были еще и свободные от рабства северные, в которых проживало свыше 22 миллионов человек. Если посчитать долю рабов во всем населении США, получается около 12 % против 34 % крепостных в России. Так и надо считать. Если у Мединского вскочит 34 прыща по всему телу, а у другого министра от «Единой России» лишь двенадцать, но на седалище, то Владимир, несмотря на менее высокую концентрацию прыщей в данной части тела, будет считаться более прыщавым, чем коллега.