Продажная шкура

Между тем русский агент в Вене продолжал работу. Вскоре он сообщил, что несколько месяцев назад по поручению Гримма в Вену приезжала некая дама, доставившая в австрийское военное министерство подлинники секретных документов. Документы переснимались в ее присутствии при помощи фотоаппарата. Воспользовавшись случаем, дама попросила кого-то из сотрудников разведки увеличить ее фотографию. Увеличенная копия была передана даме, а подлинник остался в архиве разведотделения. Даме же сказали, что он безнадежно испорчен при пересъемке. Агент ухитрился добыть эту фотокарточку и снять с нее копию, которую отправил начальнику штаба Варшавского военного округа. Тот, в свою очередь, предпринял действенные меры для установления личности неизвестной красотки. Поскольку по копии доставленной фотографии было видно, что подлинная карточка снята в Харькове у фотографа Федецкого, туда был командирован тайный агент департамента полиции, переданный на время в распоряжение начальника штаба округа. Ему поручили установить личность неизвестной.

Вскоре он сообщил, что разыскиваемая дама сфотографировалась в Харькове в ателье господина Федецкого 29 июля 1900 года и записана по двум фамилиям: Валентины Милентьевны Гримм и Валентины Милентьевны Станковой. Карточки были отправлены по почте до востребования в Варшаву на имя Гримм и в Саратов – Станкову или Станковой. По собранным в харьковском адресном столе справкам оказалось, что ни Валентина Гримм, ни Валентина Станкова в Харькове никогда не бывали. Вместе с тем фамилия Станковой, одной из родственниц Бергстрем, и фотография дали возможность установить личность разыскиваемой, которая оказалась, как вы уже догадались, небезызвестной Серафимой. Круг замкнулся.

А Гримм по-прежнему ничего не подозревал и продолжал наслаждаться жизнью. В условленный день, 28 января, он не пришел на встречу с консулом, так как был приглашен на охоту. Вернувшись только 12 февраля, он наконец «осчастливил» консула визитом и узнал, что ответа из Вены тот до сих пор не получил, но 28 января у него был некий майор Мюллер, который мог доставить очередную посылку по назначению. (Эрвин Мюллер, считавшийся по праву красой и гордостью австрийской разведки, являлся в это время австрийским военным агентом в России и флигель-адъютантом австрийского императора.) Геккинг-о-Карроль добавил, что майор ждал Гримма и очень хотел его видеть. Сейчас он находится в Петербурге. Договорились, что Гримм напишет Мюллеру письмо и передаст через консула. На этот раз шпион не заставил себя ждать. В письме он жаловался на консула, не захотевшего взять документы для отправки, и просил денег за высланные ранее «Всеподданнейшие доклады по военному министерству» за 1899 и 1900 годы. К письму Гримм приложил «Расписание о новобранцах последнего призыва».

17 февраля он вновь пришел в консульство, ожидая получить ответ от Мюллера, но Геккинг-о-Карроль вручил подполковнику только запечатанный пакет. Распечатав его, Гримм обнаружил 5000 рублей вместо ожидаемых 8000 и два возвращенных доклада по военному министерству за 1899 и 1900 годы. Пакет оказался последней весточкой от хозяев. 20 февраля 1902 года в 3 часа дня А. Н. Гримма арестовали. Вслед за этим полиция арестовала Серафиму Бергстрем, Руппа, Фитисова и писарей штаба округа.

Гримм сознался сразу же. Впрочем, запираться не имело смысла, поскольку улик хватало с избытком. На допросах он раскаивался, пускал слезу и пытался убедить следователя в своих патриотических чувствах. Тем не менее шпион категорически отрицал соучастие Серафимы Бергстрем. Вести себя «по-рыцарски» было для него не так уж сложно (пытки в то время не применялись)[6].

А в это время в Вене продолжал свою работу тайный агент. На этот раз он сообщил, что к даме, чья фотография уже передана русским, во время ее последнего визита в Вену был приставлен для наблюдения тайный агент австрийской контрразведки. Желая получить сведения об этой даме, он вошел с ним в контакт и предложил вымогать у дамы деньги под угрозой разоблачения, однако филер[7] отказался. После ареста подполковника Гримма и Серафимы Бергстрем агент при встрече с филером сказал: «Помните, вы водили по Вене одну русскую даму. Смотрите, вас ведь могут теперь привлечь к ответственности!» Филер с испугом утверждал, будто бы ничего не знает. Агент предполагал, что он так упорно все отрицает, боясь быть заподозренным в выдаче Бергстрем русским спецслужбам как соучастницы Гримма. В своем донесении агент выражал надежду, что вскоре сможет заставить филера заговорить и дать фактические доказательства виновности Бергстрем.

К сожалению, доказать виновность Бергстрем так и не удалось. Улики, имевшиеся на руках у русских контрразведчиков, оказались недостаточными, донесения же секретного агента, естественно, не могли фигурировать в судебном процессе. А Гримм упорно утверждал, что фотографию Серафимы он сам дал Дзиковскому, чтобы ее увеличить. Само собой разумеется, Серафима тоже заняла твердую позицию – не сознавалась. В конце концов дело вынуждены были прекратить.