Продажная шкура

На ней выстроился ряд простых, переплетенных в кожу тетрадей, примерно одного образца, хотя кожа использовалась разная, да и выцвела по-разному, сильнее утех, что стояли слева, слабее — у правых. Пара самых левых тетрадей, казалось, вот-вот рассыплется в прах. Самая правая тетрадь производила впечатление совсем новой и лежала, раскрытая и заложенная авторучкой, на полке.

Я заглянул на последнюю заполненную страницу. На ней ровным, уверенным почерком Эбинизера было написано:

…представляется несомненным, что он не знал об истинном предназначении острова. Порой мне начинает казаться, что такая штука, как судьба, действительно существует — или, во всяком случае, какая-то высшая сила, которая оборачивает события в нашу пользу, несмотря на все, что мы по нашему невежеству пытаемся испортить. Мерлин требует, чтобы мы немедленно взяли мальчишку под наблюдение. Я думаю, что он просто дурак.

Рашид считает, что предостерегать его насчет острова бессмысленно. Он отлично разбирается в людях, но я не уверен, что в этом случае он прав. У парня на плечах неплохая голова. Из всех известных мне чародеев он входит в число трех или четырех, на которых я согласен видеть эту конкретную мантию. Я доверяю его суждениям.

Впрочем, я доверял и Мэгги.

За спиной послышались шаги Эбинизера, и я поднял голову.

— Хосс, — произнес он. — Как твоя голова?

— Полна вопросов, — ответил я, закрыл тетрадь и протянул ему ручку.

Мой старый наставник улыбнулся одними глазами, принимая у меня ручку: он хотел, чтобы я прочитал написанное им.

— Мой дневник, — кивнул он. — Ну, три последних мои. Предыдущие остались от моего мастера.

— Мастера?

— В этом слове ничего плохого, Хосс. Оно означает учителя, наставника, профессионала, эксперта — ну, и негативный смысл тоже имеется. Просто по природе своей люди помнят плохое и забывают хорошее — думаю, так. — Он похлопал по корешкам трех тетрадей, предшествующих его собственным. — Записи моего мастера. — Он похлопал по четырем следующим. — Записи егомастера… ну и так далее. — Он очень осторожно коснулся двух самых первых тетрадок. — Эти и читать-то уже почти невозможно, даже если в языке разобраться.

— Кто заполнял эти?

— Мерлин, — просто ответил Эбинизер. Он протянул руку и поставил на место свой дневник. — Придет день, Хосс, и мне, пожалуй, придется просить тебя позаботиться о них.

Я перевел взгляд со старика на тетради. Дневники, полные мыслей чародеев-наставников за тысячу с лишним лет? Господи Боже и святые угодники…

Вот этобудет чтение.

— Возможно, — продолжал Эбинизер, — у тебя самого как-нибудь появится мысль-другая, которые тебе захочется записать.

— Вы, сэр, всегда оптимист.

Он улыбнулся:

— Ладно. Что привело тебя сюда перед началом процесса?

Я протянул ему конверт, который дал мне Винс. Маккой нахмурился и начал перебирать фотографии. Он хмурился все сильнее, пока не дошел до самого последнего снимка.

Тут он затаил дыхание, и я не сомневался: он понял, что все это означает. Эбинизеровы мозги вообще не позволяют себе зарастать зеленым (равно и какого-то другого цвета) мхом.

— Звезды небесные, — выдохнул Эбинизер. — На этот раз ты все продумал заранее, да?

— Даже сломанные часы иногда показывают правильное время, — скромно потупился я.

Он положил снимки обратно в конверт и вернул его мне.

— Хорошо. Как ты хочешь все это разыграть?

— На суде. Перед самым занавесом. Я хочу, чтобы он думал, будто ему удалось выйти сухим из воды.

Эбинизер фыркнул.

— Ты здорово разозлишь Старую Мэй и с полсотни бывших сподвижников Ла Фортье.

— Угу. Я сегодня плохо спал, так переживал за них.

Он фыркнул еще раз.

— У меня есть одна теория, — добавил я.

— Да?

Я рассказал.

Пока я рассказывал, Эбинизер мрачнел с каждой фразой. Он повернул руки ладонями вверх и посмотрел на них. Руки у него крупные, сильные, обветренные и мозолистые от тяжелой работы — но не дрожат никогда. На одной ладони темнела царапина, которую он получил, упав на землю во время вчерашней потасовки. На кончике пальца синело чернильное пятно.

— Мне нужно кое-что предпринять, — сказал он. — А тебе лучше идти.

Я кивнул.

— Увидимся там?

Он снял очки и принялся осторожно протирать линзы носовым платком.

— Ага.

Суд начался примерно через час.