Продажная верность

Зал начинает петь «С днем рождения!», и каждый протягивает свой бокал с искрящимися пузырьками.

Даже с красными глазами он выглядит так, будто находится в центре внимания. Ему это идет больше, чем мне или моей семье. Много лет назад он высмеивал мои брекеты, когда мы стояли в кругу этих же людей. Дрожь пробегает по моей спине при воспоминании о смущении, которое я тогда испытала. Никто не осмеливается дразнить Сорена, даже сейчас. Когда он предстал перед всеми с покрасневшими глазами и сломанной рукой.

Мое внимание переключается на Кариссу, которая смотрит на него, и ее глаза светятся любовью. Ее семья так же богата, как и его, только никто не знает, как ее семья получила свое богатство. Отец Кариссы выглядит устрашающе, и даже Сорену, похоже, не особо нравится контактировать с ним, но, опять же, это может быть просто из-за его характера.

В поле моего зрения появляется мама, и я вынуждена вспомнить, что быть зависимым от кого бы то ни было, не приносит ничего хорошего. Я выберусь из-под их влияния и никогда больше не позволю себе оказаться в положении, когда кто-то снова может лишить меня средств к существованию.

— Ты пришла! — слышу теплый голос Евы и перевожу взгляд от своей матери, Ева крепко обнимает меня, она сильнее, чем кажется.

— Мы обе знаем, что моя семья никогда бы не позволила мне пропустить подобное, — я пожимаю плечами и отвечаю ей доброй улыбкой, — мне жаль, что твои братья испортили тебе свидание.

Она закатывает глаза и отмахивается от меня: — Я уверена, что ты спасла ему жизнь, — она хихикает, — если бы Сорен не отвлекся на тебя…

Я поднимаю руку, не желая говорить о ее брате. Одна мысль о нем заставляет меня волноваться.

— Хватит. Я хочу насладиться этой ночью.

Она снова хихикает, прежде чем ответить: — Я никогда не пойму вас двоих. А теперь посмотрим, у кого хватит смелости потанцевать со мной, — ее глаза сверкают, а брови подпрыгивают вверх-вниз.

— Ты просто обожаешь создавать неприятности.

— Разве ты не слышала? Неприятности — мое второе имя, — Ева переплетает свою руку с моей, и мы делаем круг вокруг шатра.

Ева шепотом делится сплетнями, указывая на всех, кто заслуживает внимания.

— Сайрус этого не сделал. А нет, сделал, — она указывает на женщину, которую я никогда раньше не встречала. Очевидно, именно Сайрус отвечает за список гостей.

— Кто она? — спрашиваю я.

— Это Джемма. Бывшая одного из братьев Армато, а мои братья ненавидят эту семью. Это единственная причина, которая приходит на ум, чтобы объяснить ее присутствие.

— Разве один из них не художник?

— Я не задаю вопросов, если не хочу знать ответы на них.

Не успеваю рассмотреть девушку, как Ева уже указывает на другого человека, но мое внимание приковано к танцующим Сорену и Кариссе. Они так элегантно смотрятся вместе; я прекрасно понимаю, почему их родители соединили их. Они выглядят идеально. Я наблюдаю за тем, как они синхронно двигаются, исполняя шаги поставленного танца. Должно быть, они репетировали месяцами. Я знаю один танец, и он произвольный. У меня обе ноги левые, и когда смотрю, как грациозно они выглядят, как другие смотрят на них с благоговением, я жалею, что не смогу быть на их месте хотя бы один раз.

Родители Евы подходят к нам, но мое внимание по-прежнему приковано к Сорену. Я ненавижу то, что он идеален. Этот человек умеет добиваться своего.

— Я сейчас вернусь, — говорит Ева, когда родители уводят ее. Она выглядит обеспокоенной тем, что оставила меня одну, но отмахиваюсь от нее. Я знаю правила подобных вечеринок.

Я оглядываюсь на танцпол, где Сорен и Карисса заканчивают свой танец под аплодисменты зала. Только после этого остальные пробираются туда и начинают танцевать. Ни один человек не хотел помешать их танцу.

Делаю еще глоток, но бокал пуст. Мои губы кривятся от разочарования, а в голове слегка гудит. Я не привыкла пить, и единственная причина, по которой я согласилась, — это групповые тосты.

Я подхожу к краю шатра и ставлю свой бокал на стойку бара.

— Джин, — глубокий голос Сорена заставляет меня обернуться, — наши родители сообщили мне, что мы должны потанцевать.

Жар поднимается по моей шее и приливает к щекам.

— Уверена, Карисса не хочет, чтобы я разлучала тебя с ней.

Мне неловко, пока он изучает меня какое-то время, прежде чем ответить: — Если ты хочешь вернуться к своей маме и моим родителям, объяснив, что отказалась от моего предложения, то, конечно, я найду другого партнера по танцам, — его слова звучат жестко и безразлично, словно я и так отняла у него слишком много времени. Он не хочет со мной танцевать, а я не хочу позориться из-за своих двух левых ног.

— Ты же знаешь, я не умею танцевать, — подчеркиваю я. И тут же вспоминаю о том, как мама в последний раз заставляла нас танцевать. Это было ужасно.

Он смотрит на часы, затем снова на меня, черты его лица суровы. Оглянувшись через плечо, вижу, что моя мама наблюдает за нашей перепалкой. Я обреченно фыркаю, натягивая фальшивую улыбку.

— Неважно. Давай покончим с этим.

Он протягивает руку, но я не беру ее. Мне не нужно прикасаться к нему дольше, чем это необходимо.