Продажная верность

Хотя Джуда нет на моем дне рождении, он все портит. Я скрываюсь в темноте, позволяя плечам расслабиться, когда оказываюсь вдали от толпы и мне больше не нужно притворяться, что все идет идеально. Ночной свежий воздух пахнет осенью, и я делаю глубокий вдох. Останавливаюсь взглянуть на то, как Джиневра смотрит на шатер, словно он кишит тараканами. Черты ее лица напряжены, словно она скорее умрет, чем переступит порог шатра вновь. Я даже не знаю, почему не решаюсь пойти к своему лучшему другу. Джуд сказал, что это срочно, но какая-то часть меня хочет продолжить разговор с Джин. Мой телефон снова жужжит, когда Джуд заваливает меня сообщениями, и я бросаю еще один взгляд на Джин, прежде чем направиться к дому. Джуд, должно быть, перенял все сумасшедшие гены в этой семьи, и это превратило его в того, кого я больше не узнаю.

Я поворачиваю за угол и натыкаюсь на ублюдка, который был с моей невестой. Мою кожу покалывает от мгновенно вспыхнувшей ненависти. Нельзя трахать чужих жен. У этого парковщика ни грамма преданности.

— Пригони мою гребаную машину, — я бросаю ему ключи. Вена на моей шее пульсирует, а лицо растягивается в гримасу. Я стою, оглядываясь по сторонам, и вижу, как мимо меня проходит еще один парковщик.

— Эй, ты! — обращаюсь к ублюдку, — сколько вас сегодня работает?

— Сейчас нас двое, но через полтора часа, когда люди начнут расходиться, нас будет шестеро.

Это чертовски идеально.

— Возьми отгул на остаток ночи, и я заплачу тебе вдвое больше за то, что ты ушел раньше времени. Я позабочусь об этом.

Парень улыбается.

— Спасибо, чувак.

Я стискиваю челюсти, проводя большим пальцем по щетине на подбородке. Мы не можем допустить, чтобы на нас работал человек, которому нельзя доверять. Я придерживаюсь нескольких простых моральных принципов: первый — не причиняй вреда женщинам и детям; второй — уважай тех, кто это заслужил.

Я никак не ожидал, что увижу Кариссу, трахающуюся с кем-то у дерева. Я заметил Джин вдалеке и хотел знать, почему она одна на улице.

Порыв ветра проносится мимо меня, но мне слишком жарко, чтобы почувствовать холод. Я снимаю пиджак, но прохладный воздух не помогает. Пальцы сжимают пиджак, сминая материал, и я кладу его на землю. Я расстегиваю манжеты, закатывая рукава рубашки до предплечий. Вены на моих руках вздуваются от прилива крови. Я сжимаю и разжимаю левую руку, пытаясь расслабить свои напряженные мышцы.

Я потерял все, что когда-либо по-настоящему любил. Мою няню, щенка, которого мне подарили на десятый день рождения, моего дедушку. Если бы я позволил себе влюбиться в Кариссу, она бы последовала этому примеру. Любовь делает мужчин уязвимыми. Я не могу иметь слабость, которую люди могут использовать против меня. Мой отец показал мне, что бывает, если дать себе слабину.

Джин никогда бы не обманула меня, не говоря уже о предательстве. Она устроена иначе, чем все женщины, которых знаю. Я качаю головой, не понимая, почему эта мысль закралась мне в голову. Я опускаю взгляд на свою сломанную руку. Если бы она не обрызгала меня жидкостью, похожей на кислоту, я бы никогда не ударил кулаком по земле. Это был идиотский поступок. У этой девушки есть способ заставить меня выйти из себя, и так было всегда.

Пять минут спустя, когда это должно было занять не более тридцати секунд, подъезжает моя машина. Я отталкиваю мудака с дороги, и он падает на землю. Мои губы кривятся, и я оглядываюсь по сторонам. Поблизости никого нет, а вечеринка еще долго не закончится. Я вытаскиваю пистолет и устанавливаю глушитель.

Его ноги скользят по асфальту, когда он пытается подняться.

— Я не знал, кто она, — он встает на колени, все его тело трясется, — мне очень жаль, чувак.

Человек, который умоляет спасти ему жизнь, пустая трата воздуха. Я направляю пистолет ему в голову.

— Посмотри на меня, — в моем мире у людей есть только один шанс показать свою преданность. И он потерял его в тот момент, когда трахнул мою невесту.

Он поворачивает голову, и я стреляю ему между глаз. Кровь брызжет на мои черные брюки и белую рубашку.

Я убираю пистолет в кобуру, еще раз оглядываюсь по сторонам, прежде чем поднять этого засранца за плечи и оттащить. Быстро звоню уборщикам, чтобы они пришли как можно скорее, и делаю еще один звонок братьям, сообщая, что нам нужен дополнительный парковщик на вечер.

Я делаю глубокий вдох, и наконец-то мне становится легче дышать. Горло больше не сжимается, и грудь спокойно поднимается и опускается. Я расправляю рукава рубашки. С каждым движением сердцебиение успокаивается. Надеваю запонки, разглаживаю складки на рубашке, а затем иду к траве, чтобы взять пиджак и надеть его.

Открыв дверцу машины, я замираю, ожидая услышать какой-нибудь шум, который может доноситься из шатра. Ничего. Музыка льется из него, кружась вокруг меня в прохладном ночном воздухе, и уголки моих губ поднимаются вверх, когда я сажусь за руль. Нажимаю на педаль, шины визжат, и запах резины проникает в машину за мгновение до того, как она вырывается вперед.