Продажная верность

Мои бедра влажные и скользкие, когда он замедляет темп, его дыхание такое же тяжелое, как и мое. Его рука тянется вниз, размазывая сперму по моим трусикам.

— Однажды я запихну все это обратно в тебя, убедившись, что ты не потратишь впустую ни капли.

Моя голова кружится, я все еще не могу оправиться от того кайфа, который он мне подарил.

— Открой, — я делаю, как он приказывает. Он засовывает два пальца, которыми размазывал свою сперму, мне в рот, — соси.

Я обхватываю губами его пальцы и посасываю, обводя их языком и представляя, что это его член.

— Хорошая девочка.

Мои ноги дрожат от напряжения, а тело кажется вялым. Сорен поднимает меня и несет в ванную. Он сажает меня на унитаз и начинает наполнять ванну. Я завороженно наблюдаю, как он добавляет в воду пену.

— Встань, — я делаю то, что мне говорят, и он стягивает трусики с моих ног, прежде чем снова поднять меня на руки. Он кладет меня в теплую ванну.

— Расслабься. Я знаю, что было тяжело увидеть свою маму в таком состоянии.

Он целует меня в лоб и выходит из комнаты. Мгновение спустя в воздухе разносится тихая классическая музыка. Я не могу ненавидеть этого человека, но любовь к нему пугает меня до смерти.

Через несколько минут он возвращается с итальянской газировкой и протягивает ее мне. Я делаю глоток, пузырьки танцуют на моем языке, а вкус освежает. Сорен стоит на коленях рядом со мной и наблюдает за тем, как я пью.

— Спасибо.

— Не благодари меня… пока, — он ухмыляется, его руки касаются моих плеч, начиная разминать мои ноющие мышцы.

Этот человек — беда для моего сердца.

Джин живет у меня уже десять дней, и я продолжаю находить предлоги, чтобы быть рядом с ней. Никогда в жизни я не проводил столько времени у себя дома. От нее исходит явная притягательность, которую не могу игнорировать. Каждую ночь я ложусь в постель, когда она уже заснула, боясь, что притяну ее к себе и поцелую так, как мне действительно хочется. Каждое утро я просыпаюсь с ней в обнимку, крепко прижимая к себе. Утром мне приходится осторожно высвобождать ее из своих объятий и вылезать из постели до того, как она проснется. Сегодняшний день ничем не отличается.

Приняв душ, я захожу в нашу комнату, а она все еще крепко спит. Я никогда не встречал человека, который спал бы так крепко, так глубоко, что поезд мог бы пронестись через нашу комнату, а она бы об этом не узнала. В свои выходные она готова спать по двадцать часов, если я ее не разбужу, но в те дни, когда она работает, ей удается проспать около четырех.

Я открываю жалюзи, и солнечный свет заливает комнату. Раздражать ее — по-прежнему мое любимое занятие. Я жажду ее реакции.

— Пора заняться свадебным шопингом, — радостно объявляю я. Она шевелится, потягиваясь, и ворчит что-то бессвязное. — Давай, если ты хочешь сегодня повидаться с матерью, нам нужно поторапливаться.

От этого она вскакивает с постели. Ее волосы растрепаны, как будто в них за ночь птица свила гнездо.

— Сорен, я же сказала тебе вчера, что планирую провести с ней весь день.

Она сбрасывает с себя одеяло и мчится в ванную. Не могу дождаться, когда расскажу ей о своем сюрпризе. Если она разозлится на меня прямо сейчас, это будет, определенно, стоить того. Горькая сладость закрадывается в душу, но я отгоняю ее. Ее улыбка будет стоить всего, даже если это означает, что она съедет от меня прямо сейчас. Свадьба приближается, осталось всего три недели.

Она выходит менее чем через десять минут, ее волосы все еще растрепаны, но собраны на макушке.

— Ты хоть зубы почистила? — спрашиваю я, надеясь на реакцию.

Она хмурится, проталкиваясь мимо меня, чтобы взять одежду из шкафа.

— Знаешь, у меня действительно есть стандарты, которые я должен поддерживать на публике, — поддразниваю ее, не в силах скрыть усмешку.

Она проходит обратно и толкает меня в грудь своими маленькими ручками: — Почему ты так любишь мучить меня?

Мои пальцы наматывают на палец ее прядь волос: — Это единственный раз, когда ты уделяешь мне все свое внимание, — мне нравится, что у Джин такое большое сердце. Она заботится обо всех. Нет ничего, что она не сделала бы для своей семьи.

— Тебе десять? Повзрослей, Сорен.

Она великолепна, когда борется со мной, и мой член твердеет от одного ее толчка. У меня чешутся руки, я хочу обхватить ее лицо, но это разрушит то, что сейчас происходит между нами. Ее красивые зеленые глаза смотрят на меня, и дыхание сбивается, когда я падаю, потерявшись в ней. Я хочу быть причиной ее улыбки.

Мой телефон звонит в кармане и разрушает чары. Она отходит, бормоча и называя меня лучистым дельфином. Я с улыбкой качаю головой, обожаю эти странные выдуманные имена, которыми она меня называет, потому что не любит ругаться.

— Сайрус, — отвечаю я, выходя из комнаты.