Продажная верность

— Потому что я очень серьезно отношусь к нуждающимся друзьям и никогда бы не позволила тебе пить одной, — я изучаю свою подругу, решая пропустить ее ответ мимо ушей.

— Выпьем за дружбу, — она поднимает свой бокал и чокается с моим.

Я никогда не любила заливать свои проблемы алкоголем, да и вообще пить, но сегодня не самый обычный день. Интересно, что подумает Ева, если я скажу ей, что мне предложили стать информатором. Наверное, она попытается избить моего босса только за то, что он предложил подобное.

В итоге мы вкусно завтракаем и допиваем бутылку. К концу завтрака я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы отбросить все тревоги. Я разберусь с ними позже.

— Давай, сегодня мы будем веселиться! — говорит она, вытаскивая меня из здания и отправляясь навстречу нашему следующему приключению.

СОРЕН

Джуд опускается на сиденье рядом со мной в небольшом игорном зале, в котором я люблю принимать гостей. Вставляю новую колоду карт в автоматическую тасовку, а затем вытаскиваю карты. Я предпочитаю чувствовать новую колоду в руках. Мои большие пальцы сгибают карты, складывая две половинки вместе, и снова тасуют. Я кладу одну карту для Джуда и одну для себя. Он стучит по столу, чтобы взять еще одну карту. Я беру также одну для себя, и мы одновременно вскрываем наши карты. Он проигрывает, и у меня остается семнадцать.

— Мы в состоянии войны, — я снова тасую карты, сгибая их, прежде чем сложить веером. Я проделываю этот процесс снова и снова, глядя на своего некогда лучшего друга. — Они хотят возмездия.

— Они добивались этого годами. Мы знали, что мир не будет долгим.

— Они хотят твою голову.

— Они могут попытаться прийти и забрать ее, — задиристо добавляет он, пожимая плечами.

Я позволяю картам упасть на пол и набрасываюсь на Джуда. Моя рука обхватывает его шею и пригвождает к столу.

— На твоей спине гребаная мишень, и она распространяется на твою семью. Ты подверг мою жену опасности, — рычу я. Мысль о том, что кто-то может причинить боль Джин, сводит меня с ума. Мой отец показал мне, что значит потерять то, что любишь. Я никогда не хочу проходить через это со своей женой.

— Я высылаю тебя из города.

Лицо Джуда из красного превращается в пурпурное, и я ослабляю хватку. Он падает на пол, пытаясь отдышаться.

Чувство вины душит мое медленно бьющееся сердце. Я должен был сделать что-то еще, чтобы взять Джуда под контроль, потому что теперь Джиневра может оказаться в опасности.

— Мы были братьями всю нашу жизнь, а ты даже не собираешься всадить в меня пулю. Если ты когда-либо был мне предан, пристрели меня. Не подсылай кого-то, чтобы он всадил пулю мне в затылок.

— Когда ты в последний раз проявлял преданность ко мне? Проявлял преданность к своей гребаной семье? — я повышаю голос, но никто за пределами этой комнаты не сможет услышать.

— Все, что я когда-либо делал в своей жизни, было сделано ради этой гребаной семьи! — кричит он, вставая.

Я выхватываю пистолет.

— Не ори на меня, — мой голос до жути спокоен. Я мог бы решить множество проблем, убив Джуда, но не могу так поступить с Джиневрой. Она любит своего брата. Я отказываюсь быть тем, кто это разрушит. Я предан ей, а не Джуду.

Джуд округляет глаза, он стоит неподвижно, отказываясь пошевелиться. Он высоко держит голову и пристально смотрит на меня сверху вниз. Он думает, что я собираюсь убить его, это читается в его глазах. Он смирился со своей участью.

— Не сегодня, Джуд. Вали отсюда нахуй, пока я не передумал, — убираю пистолет обратно в кобуру.

Он убегает, не оглядываясь. Мне нужно обустроить тренажерный зал в этом казино. Я бы сейчас с удовольствием поколотил боксерскую грушу.

Я в сотый раз за сегодня беру телефон, чтобы написать Джин. Интересно, чем она сейчас занимается. Но вместо того, чтобы написать ей, убираю телефон и выхожу, направляясь в заднюю комнату. Мои братья уже ждут меня там.

— Двое наших солдат были застрелены посреди улицы. Их тела оставили там, а пули даже не подобрали, — сообщает Аттикус. У него ужасная привычка сразу переходить к описанию ущерба, который наносят нам в последнее время. Я потираю лоб. — Две ночи назад это была девушка из стриптиз — клуба. Они оставили письмо на ее теле.

Я присаживаюсь, наблюдая, как Сайрус расхаживает по комнате, пока нас отчитывают.

— Они пытались украсть еще один груз средь бела дня, но это была наша приманка.

— Нам нужно приставить охрану к Еве и Джиневре, — объявляет Сайрус.

— Ева взбесится, — хмыкает Аттикус, — мы это уже проходили, и ничего хорошего не вышло.

— Я согласен с Сайрусом. Армато не остановятся, пока не почувствуют, что нанесли нам такой же сильный удар.

Сайрус добавляет: — Девочки не будут в безопасности, пока мы не разберемся с этим, — он скрещивает руки на груди.

— А что, если мы попросим Макса Манчини убрать Армато? — спрашиваю я.

Аттикус качает головой: — Мне нравится эта идея, но они техасская мафия. Они ведут бизнес иначе.

— Они наши союзники, — настаиваю я.

— Мы сами с этим разберемся, — требует Сайрус, не оставляя места для споров.