Продажное королевство

Каждые несколько лет какому-нибудь реформатору приходила в голову идея очистить Бочку и избавить Кеттердам от сомнительной репутации. Тогда-то и выходили брошюры, и начиналась пропагандистская война между владельцами игорных домов и домов удовольствий с одной стороны и торговцами-реформаторами в черных костюмах – с другой. В итоге все сводилось к деньгам. Предприятия Восточного и Западного Обручей получали серьезную прибыль, и жители Бочки вносили очень даже заметную долю в казну города.

Уайлен снова потянул за ремень сумки. Тот перекрутился на плече.

– Не думаю, что это сильно отличается от высоких ставок на грузы с шелком или юрдой. Шансы значительно возрастают, когда играешь на рынке.

– Я весь внимание, маленький купец, – вопрос возрастания шансов всегда был ему интересен. – Какова самая крупная сумма, которую твой отец терял на торговле?

– Если честно, не знаю. Он давно перестал обсуждать со мной подобные вещи.

Джеспер задумался. Ян Ван Эк был настоящим дураком, раз позволял себе так обращаться с сыном, но стрелок не мог не признать, что ему был любопытен так называемый «недуг» Уайлена. Что он видел, когда пытался читать, и почему его не смущали уравнения или цены в меню, а вот предложения и знаки препинания вызывали трудности? Но, вместо того чтобы расспрашивать об этом, он произнес:

– Интересно, не делает ли купцов близость к Бочке еще более чопорными? Черные костюмы, скованность, мясо всего дважды в неделю, пиво вместо бренди. Может, таким образом они компенсируют наши развлечения?

– Чтобы держать чаши весов в равновесии?

– Ну да. Ты только подумай, каких высот разврата мы могли бы достичь, если бы никто не держал город в ежовых рукавицах. Шампанское на завтрак. Голые оргии на полу Биржи.

Уайлен издал смущенный звук, который напоминал крик простуженной птицы, и смотрел куда угодно, только не на Джеспера. Его было так легко и приятно выбивать из колеи! Хотя, стоило признать, что Джеспер сомневался, нужно ли было в университетском районе разводить грязь. Он нравился ему таким, каким был – чистым, тихим и пахнущим книгами и цветами.

– Тебе необязательно идти со мной, если что, – уточнил стрелок, посчитав это необходимым. – Ты нашел свои материалы. Можешь подождать в безопасности какой-нибудь уютной кофейни.

– Ты этого хочешь?

«Нет. Я не справлюсь в одиночку». Джеспер пожал плечами. Он не знал, как относиться к тому, что Уайлен может стать свидетелем предстоящей сцены в университете. Джеспер редко видел своего отца в гневе, но как он может не разозлиться сейчас? Какое оправдание способен предложить ему сын? Он врал и навлек опасность на ферму, на которой так упорно трудился его отец. И ради чего? Теплой кучки ничего.

Однако Джесперу становилось дурно при мысли том, чтобы встретиться с отцом один на один. Инеж бы его поняла. Не то чтобы он заслуживал ее сочувствия, но был в ней какой-то стержень, благодаря которому она, несомненно, распознала бы его страхи и постаралась бы развеять их. Он надеялся, что Каз вызовется сопровождать его. Но когда они разделились, подойдя к университету, Каз одарил его лишь быстрым мрачным взглядом. Послание вполне ясное: «Ты сам выкопал себе могилу. Теперь полежи в ней». Бреккер все еще наказывал его за засаду, которая чуть не сгубила их работу в Ледовом Дворе еще до того, как она успела начаться, и Джесперу понадобится пожертвовать чем-то большим, чем револьверами, чтобы вернуть благосклонность Каза. Хотя был ли он вообще к кому-то благосклонен?

Сердце Джеспера забилось чуть быстрее, когда они прошли под огромной каменной аркой во двор Буксплейна. Университет состоял не из одного сооружения, а из целой группы зданий, выстроенных вокруг параллельных отрезков Бокканала и соединенных Мостом Оратора, где люди встречались, чтобы подискутировать или выпить в компании пинту пива – зависело от дня недели. Но Буксплейн был сердцем университета – четыре библиотеки, расположенные в центральном дворике, и Фонтан Ученого. С того момента, как Джеспер впервые ступил на территорию университета, прошло почти два года. Официально он так и не отказался от обучения. Он даже не принимал формального решения перестать его посещать. Просто в какой-то момент он начал проводить все больше и больше времени в Восточном Обруче, пока однажды не поднял голову и не осознал, что Бочка стала его домом.