Продажные твари

Широкоплечие офицеры с букетами не были новостью в Лизиной балетной жизни. Но между ней и Константиновым вдруг что-то произошло, будто молния вспыхнула. Они перестали видеть и слышать кого-либо вокруг, кроме друг друга.

В отношениях со своим пианистом Лиза держалась за бесконечные «потому что…»: «Я вышла замуж за него, потому что он гениальный музыкант, умный, добрый человек, любит меня и ничего не требует…» С Глебом Константиновым никаких «потому что…» не возникало. После третьей встречи они поняли, что жить друг без друга не могут. У майора были жена и шестнадцатилетний сын. Два месяца они с Лизой встречались тайно. Но оба мучились из-за необходимости врать и выкручиваться.

Однажды Лиза сказала своему пианисту:

– Нам нужно поговорить.

Он остановил ее:

– Я знаю, Лизонька, ты хочешь уйти от меня. Не мучай себя. Поступай, как считаешь нужным.

А через полчаса Лизе пришлось вызывать «Скорую». У пианиста случился инфаркт.

У жены Константинова инфаркта не случилось. Она дослушала супруга до конца и спокойно сказала:

– Разводиться и разменивать квартиру мы не станем. Ты волен гулять на стороне, сколько влезет. Я ведь тоже не ангел и даже рада, что так получилось. Но для нашего сына и для окружающих мы останемся мужем и женой. А если ты попытаешься настаивать на другом варианте, я тебе гарантирую: сына ты больше никогда не увидишь и на службе поимеешь серьезные неприятности.

Навещая своего пианиста в больнице, Лиза кормила его с ложечки, гладила по голове и говорила, что никуда не уйдет.

– Пусть ты живешь своей жизнью, – слабо улыбался пианист, – пусть. Только не бросай меня.

«Будь что будет», – решили Лиза и Глеб и продолжали встречаться. А еще через месяц Лиза с удивлением узнала, что беременна. Родившийся мальчик даже в младенчестве походил на Константинова.

Папой маленький Арсюша называл пианиста, и пианист любил мальчика, как собственного сына, – Других детей у него не было. Лиза и Арсюша оставались его семьей.

– Остальное меня не касается! – говорил он. Константинова мальчик знал с первых дней жизни и называл его, как мама, Глебушка. Ребенок не задумывался, кто такой этот Глебушка, откуда он взялся. Он обожал Константинова, смотрел ему в рот, пытался во всем подражать. Он радовался, что у него есть папочка, ласковый, уютный, «маленький» – как он сам говорил о нем, хотя пианист был крупный, очень полный мужчина; и есть Глебушка, сильный, большой, строгий. Детское чутье подсказывало Арсю-ше, что эти два мира в его и маминой жизни нельзя смешивать. Никогда в присутствии пианиста он не говорил о Константинове.

Странная ситуация неожиданно оказалась оптимальной для всех. Лиза воспринимала пианиста как близкого родственника. Больше десяти лет они спали в разных комнатах. Пианист часто болел, страдал ишемической болезнью сердца и гипертонией, Лиза ухаживала за ним, как за малым ребенком. Он к тому же оказался совершенно беспомощен в быту, рассеян, забывчив. Жить один не мог, но никакой другой женщины, кроме Лизы, не желал. Никто так хорошо не знал его привычек, вкусов, болезней, слабостей, никто не мог с такой легкостью создать вокруг него тот бытовой комфорт, который так необходим для нормальной работы.

Жена Константинова больше всего на свете любила свою выстраданную, ухоженную квартиру и дорожила общественным мнением. Стать брошенной женой представлялось ей несопоставимо страшней, чем просто нелюбимой женщиной. К тому же она вела свою, весьма бурную, личную жизнь.

Сын Константинова вырос, его интересовали только собственные проблемы. Он считал, что родители сами разберутся.

А Лиза и Глеб чувствовали себя счастливыми от того, что они есть друг у друга и никому своей любовью не портят жизнь. У Константинова, правда, возникли некоторые проблемы по службе, но чин полковника ему все-таки дали. Но, как верно заметил его непосредственный начальник, генеральские погоня уже не светили.

Много лет подряд один летний месяц Лиза и Глеб проводили вместе. Лиза с Арсюшей отдыхали в ведомственном санатории «Солнечный берег», в курортном городе на Черном море. Глеб жил в отдельном номере в том же санатории, на том же этаже. Там их давно знали, сплетничать стало уже неинтересно. Администрация санатория в первый же их совместный приезд перемыла странной парочке с мальчиком все косточки, и в последующие приезды Белозерскую с Константиновым никто не обсуждал. К ним привыкли.

В последние два года Глеб не мог себе позволить отдыхать целый месяц. Полковник вырывался на побережье на несколько дней, с утра до вечера занимался служебными делами, на Лизу и сына оставалось совсем немного времени.

Приехав в «Солнечный берег» два дня назад, Лиза не надеялась, что Глеб сумеет вырваться скоро и надолго. Но он появился без всякого предупреждения на третий день, поселился, как всегда, в соседнем одноместном полулюксе и весело сообщил:

– Все, Лизонька! На этот раз – никаких дел. Отдыхаем и ни о чем не думаем.