Продажные твари

Она доела бутерброд, допила кофе и закурила. Валим заметил, что тонкие пальчики ее левой руки выплясывают на столе какой-то причудливый танец. Он вдруг почувствовал, как она сильно нервничает сейчас, и удивился: и лицо, и голос при этом совершенно спокойны.

– Вадим, – медленно и все так же спокойно произнесла она, – мне, наверное, лучше уехать. Мне здесь очень хорошо, у тебя. Я страшно благодарна тебе за все, но пора и честь знать. Мне надо в Москву.

Повисла долгая напряженная пауза. Он отставил чашку с чаем, внимательно посмотрел на Машу, пытаясь встретиться с ней глазами. Но она отводила взгляд.

– Почему, Машенька? Я тебя чем-нибудь обидел? – Он накрыл ладонью ее руку. Пальчики успокоились и напряженно застыли под его ладонью. Но руки она не убрала.

– Что ты! Просто… Родители ждут и вообще…

– Когда именно тебя ждут родители? Сегодня? Завтра?

– Двадцатого.

– А сегодня только тринадцатое. Машенька, может, ты нежно любишь того мальчика Саню и никто другой для тебя не существует?

– Нет, не то. Совсем не то. – Маша вдруг почувствовала, что сейчас заплачет. Это получилось бы глупо и некстати.

– Я могу тебя прямо сегодня отвезти в аэропорт и посадить на московский самолет. Ты ничем мне не обязана. Ты не должна бросаться мне в объятия только за то, что я вытащил тебя из того сарая. Хочешь домой – это твое право, ты взрослый, свободный человек. Но просто объясни мне – почему?

– Потому… – Маша еле сдерживала слезы. «Ты дура и зануда», – с ненавистью сказала она себе, резким движением загасила сигарету, выдернула руку из-под ладони Вадима и встала из-за стола. Он сидел и молча смотрел на нее. Она старалась не встретиться с ним взглядом.

– Мне очень неудобно, – произнесла она каким-то деревянным голосом, – но ты не мог бы одолжить мне сто семьдесят тысяч? У меня ни копейки. Билет в плацкартный вагон стоит сто семьдесят тысяч. Я оставлю тебе адрес и телефон. Ты ведь бываешь в Москве? Я верну при первой возможности. И еще… где мой паспорт и студенческий?

– Твои документы лежат на каминной полке, в гостиной, – тихо сказал он, вставая, – поездом ты, конечно, не поедешь. Тем более плацкартным вагоном. С поездами у тебя плохие отношения.

– Но самолет стоит очень дорого, – возразила Маша все тем же деревянным голосом, – ты и так потратил на меня деньги. А плацкартный вагон – это не товарняк. Там есть милиция.

– Милиция – это серьезно, – кивнул он, – милиция тебя всегда защитит. Ты полетишь самолетом. Адрес и телефон можешь не оставлять. – Он вышел в гостиную, вернулся через минуту, держа в руке Машины документы и стодолларовую купюру.

– Это очень много, – сказала Маша, – билет на самолет стоит дешевле.

– Извини, других денег у меня нет, – он положил паспорт, студенческий и купюру на кухонный стол.

«Рюкзак уже собран, – с тоской подумала Маша – он лежит на кресле в гостиной».

Она взяла со стола документы и деньги, положила в карман юбки, вышла в гостиную, подхватила рюкзак вспомнила, что там в наружном кармане должны лежать маленький отрывной блокнот и ручка, но ни того ни другого не было. «Теперь все равно, – равнодушно подумала она, – ему не нужен мой адрес».

– Может, ты позволишь отвезти тебя в аэропорт? – услышала она откуда-то издалека голос Вадима и застыла на пороге с рюкзаком в руках.

Слезы, которые все это время набухали в глазах, вдруг предательски покатились по щекам.

«Ты не только дура и зануда, но еще и истеричка!» – сказала она себе, а вслух спокойно произнесла:

– Прости меня, пожалуйста. Спасибо тебе. Я не смогу…

Она не договорила. Вадим подошел, легко подхватил ее на руки и, прикасаясь губами к ее губам, прошептал:

– Никуда я тебя не отпущу, Машенька… Рюкзачок упал на пол.

Глава 12

Анатолия Головню всегда смущал момент передачи гонорара. Слишком уж просто и открыто хозяин «Каравеллы» Руслан отдавал ему в руки конверт с положенной суммой «зеленых». Головня каждый раз вздрагивал и озирался по сторонам. Страх заглушал радость от получения толстенькой пачки новеньких вкусно пахнущих купюр.

Как-то он поделился своими опасениями с теми кто ему платил, и сказал:

– Так нельзя! Поймают меня, возьмут с поличным. Надо придумать другой способ, оставлять где-нибудь в секретном месте.

В ответ ему рассмеялись в лицо:

– Да у нас таких, как ты, – половина города! Что ж мы для всех секреты будем придумывать? Мы тебе не американские шпионы. Не нравится – не бери!

Можно бы, конечно, и не брать. Но работать-то все равно пришлось бы, иначе пристрелят. А он не идиот, чтобы бесплатно рисковать.

Наверняка про половину города они загнули. Но четверть – точно работает на них. Та четверть, которая кормилась за счет абхазской мафии, теперь принадлежит чеченцам – с потрохами.