Продажные журналисты. Любая правда за ваши деньги

Сам я тогда предпочитал не записывать многое из того, с чем мне приходилось сталкиваться в подобных ситуациях. Даже если это касалось меня лично. Если бы я сообщал читателям ФАЦ о пережитом мною достоверно, то картина, вероятно, была бы довольно неприглядной. Например, если бы читатели узнали, как я, вооруженный до зубов, с автоматом Калашникова и патронташем, набитым боеприпасами, странствую по Афганистану, откуда веду репортажи. У меня еще сохранились соответствующие фото. Немецкоязычный читатель, сидящий в совершенно мирной и уютной обстановке за утренним кофе, тогда, вероятно, не понял бы, что всякий «неверный иноземец» в охваченных войной районах Афганистана (задолго до прибытия туда первых западных солдат) был желанной мишенью, в которого мог преспокойно выстрелить любой моджахед, стоило ему только захотеть. Но было достаточно выпустить несколько автоматных очередей, чтобы заставить таких стрелков держаться на расстоянии. Если бы весь мой багаж состоял только из ватных палочек, я наверняка не прожил бы там и дня. Посетив предводителя моджахедов Исмаила-Хана в западноафганском городе Герате, я даже принял, для проформы, ислам. Известие об этом довольно скоро распространилось среди моджахедов в районе военных действий. А тех, кто этого не знал и кто шутки ради стрелял в меня, мне удавалось держать на расстоянии с помощью моего автомата. Были и другие журналисты, не понимавшие, что в мусульманском районе, охваченном беспорядками, по которому я передвигался в полном одиночестве и безо всякой охраны, в случае необходимости приходилось обороняться и с помощью оружия. Американский журналист Дэниэл Перл, к примеру, не понимал, почему я никогда не доверяю представителям тех или иных противоборствующих партий в районах, охваченных гражданской войной. Сам он всегда всецело доверял таким людям. Впоследствии мусульмане отрезали ему, живому и находившемуся в полном сознании, голову, да еще сняли это на телекамеру и выложили в Интернете^[147]. Шведский журналист Нильс Хорнер тоже не принимал никаких мер защиты. Он был всегда безоружным и отказывался от вооруженных сопровождающих. И был расстрелян в Кабуле сторонниками исламской идеологии^[148]. Та же судьба постигла и двух французских репортеров в Мали^[149]. Да и немецкую фотожурналистку Аню Нидрингхауз, родом из Восточной Вестфалии, как и я, подобно многим другим, застрелили просто так в Афганистане^[150]. Такова была повседневная реальность в подобных странах. Но наши СМИ предпочитают изображать ситуацию там совершенно иначе. Сам я научился в 1987 году не доверять в районах, охваченных кризисом, никому, кроме себя самого. Тогда я делал репортаж о войне в джунглях Анголы и находился в лагере прозападного лесного партизана Жонаса Савимби. Один немецкий журналист из журнала «Квик» шутки ради бросил в меня одну из разбросанных по всему лагерю ручных гранат, из которой предварительно вырвал чеку. Он был уверен, что в лагере лесных партизан не может просто так валяться заряженная ручная граната. А эта граната была действительно заряжена. Я еле успел отшвырнуть ее от себя и прижаться к земле за мешками с песком. Именно в эту секунду журналист из «Квика» успел сделать черно-белую фотографию, копия которой по сей день хранится у меня. Всю мою оставшуюся жизнь она будет напоминать мне о том, что в районе военных действий нельзя доверять буквально никому.

Сегодня вверху, завтра внизу: медийные расправы

Как мы увидим, журналисты и СМИ манипулируют нами круглые сутки. Везде и всюду. Между тем, наши мозги уже к этому привыкли. Нам ведь известно, что СМИ часто лгут нам. Но дело обстоит гораздо хуже в случаях, когда нам не просто лгут, но манипулируют нами с целью вызвать в нас определенные эмоции и оказать на нас определенное влияние. Когда государство, скрывающееся за спиной журналистов, использует этих журналистов для распространения слухов.