Проделки Джинна

Алексей не сразу рискнул приблизиться к стойке. Волоча за собой ружье, он на четвереньках двинулся было вперед, но неожиданно мужики отпрянули вглубь пещеры, и он остановился.

— Да что вы, ей богу..! — с нескрываемой досадой начал Зайцев и осекся на полуслове. Он уже понял, что это не просто деревенский маскарад в заброшенной шахте, но объяснить, где очутился, был не в состоянии. Равно как и ломать над этим голову — чугунная усталость затуманивала разум.

Сбившись в кучу, мужики начали о чем–то возбужденно шептаться. Этим–то Алексей и воспользовался. Он подполз к стойке, взял миску с картошкой и уселся с самого края по–турецки. Трактирщик, который заблаговременно ретировался к своим сотоварищам, с безопасного расстояния наблюдал, как пришелец с жадностью накинулся на еду, и одновременно прислушивался к тому, о чем говорили мужики.

— Гришка, фьють, — неожиданно услышал Зайцев. Вслед за этим один из мужиков вынырнул из дымного полумрака и, не спуская глаз с чужака, медленно пополз к выходу. Он двигался по–животному напряженно, жался к стене, и Алексей заметил про себя, что в его движениях есть что–то кошачье. Когда же Гришка выбрался из–за свай, Зайцев увидел, что у него не хватает кисти руки, а локти обезображены толстыми кожистыми наростами, как–будто специально приспособленными для ползания. Такие же наросты он увидел и на коленях. А затем выяснилось, что у Гришки ампутирована и кисть левой ноги.

Гришка вертко, словно ящерица, прошмыгнул в тоннель, и его единственная грязная пятка мгновенно исчезла в темноте. Вслед за ним потянулись и другие. Здоровые бородатые мужики в грязных лохмотьях так ловко передвигались по–пластунски, словно занимались этим с рождения. Перекатывая очередную горячую картофелину с ладони на ладонь, Алексей каждого провожал настороженным взглядом, и когда мимо проскользнул четвертый, вдруг с ужасом поймал себя на мысли, что у всех у них не хватает либо рук, либо ног, либо того и другого. «И лишил многих рук и ног.., вспомнил Зайцев проповедь. — Да кто ж их здесь всех собрал? Какие там филипповцы–бегуны. Скорее, семеновцы–ползуны.» Он повернул голову к трактирщику и кивнул вслед юркнувшему в тоннель мужику. Алексей хотел было поинтересоваться, где все они потеряли конечности, но тут заметил, что и хозяин заведения имеет всего одну руку, но тем не менее легко управляется, помогая себе культей. «Может прокаженные? — мелькнуло в голове у Зайцева. Не бывает же подземных домов инвалидов. Хотя подземный лепрозорий — тоже чушь. Эх, дети подземелья, Короленко на вас нет. Ладно, разберемся.» Он механически взялся за кружку, сделал три больших глотка и тут же уронил её себе на колени. Похоже, трактирщик не понял гостя или наоборот, хотел задобрить и подсунул ему чистейший самогон, от которого у Зайцева перехватило дыхание и потекли слезы. Оставшиеся мужики пристально наблюдали за чужаком, и когда у того перекосило лицо, один из них подобострастно хохотнул. Но хохот застрял у весельчака в глотке, едва Алексей на него взглянул.

Трое суток вынужденного поста сделали пищевод Зайцева чудовищно восприимчивым ко всему, что в него попадало, а потому самогон в нем мгновенно рассосался так и не дойдя до желудка. Алексей опьянел за какие–нибудь десять секунд, и пока он набивал рот картошкой, чтобы как–то перебить отвратительный вкус пойла, в глазах у него потемнело, очертания подземного кабака поплыли, а его обитатели сделались почти невидимыми тенями, и лишь их зрачки, в каждом из которых отражалось пламя светильников, по–волчьи сверкали в глубине пещеры..

— Воды, — выдавил из себя Зайцев. Он помахал рукой трактирщику и показал на рот, словно бы тот не понимал русского языка, и хозяин заведения, помешкав несколько секунд, бросился к глиняному жбану с водой.

Опорожнив кружку, Алексей продышался, взял следующую картофелину, но так и не донес её до рта. Измотанный блужданиями по болоту, бессонными ночами и голодом, он вдруг почувствовал, что не в состоянии больше ни есть, ни говорить, ни даже пошевелиться. Зайцев потерял сознание ещё до того, как привалился спиной к стене, и его сон, как никогда, действительно походил на дружеский визит смерти*.

(* Бехер Иоганнес Роберт, немецкий писатель, в стихотворении «An den Schlaf» назвал сон дружеским визитом смерти.)

Глава 2