Проделки Локи (СИ)

Оба спят без пробуждений, в состоянии покоя и умиротворения, видят самые обычные сны. В них нет смертей, нет криков, нет страданий и прочих ужасов. В них есть свет. Джеймс просыпается раньше. Мари мирно сопит на мужской широкой груди, закинув на него и ножку и ручку. Густые локоны раскинуты по подушкам, они покрывают его плечо и часть бионической руки. Такая близость и касание кожа к коже будоражит воображение. Её голое колено в опасной близости к паху, от этого бегут мурашки по коже, но Бак старается не двигаться, чтобы сохранить это мгновение чуть дольше. Запомнить каждую мелочь. Гладкость её кожи, тепло ладони, касание волос, мягкое дыхание. Рубашка слегка задралась, поэтому он видит даже то, чего не должен видеть. Тонкое чёрное кружево, что облегает ягодицы. Мужчина сглатывает вязкую слюну и сильно зажмуривает глаза, пытаясь отогнать картинку немного подальше, но не стереть. Сердце отчаянно ускоряет темп, дыхание сбивается, он просто не может успокоиться.

— Доброе утро, Джеймс, - Мари потягивается, машинально задевая рукой соски, а ножкой пах, скрытый под тканью белья, и зевает, — Как спалось?

— Доброе утро. Хорошо, спасибо что осталась. А тебе?

— Мне было тепло и спокойно. Спасибо. Крепкий сон нам двоим на пользу. Который час?

— Почти 7. Ты сегодня рано.

— Да. Потому что сегодня понедельник. Мне нужно собираться на работу. А ещё проверить квартиру, может уже все просохло.

— Не думаю. Была влажная погода, к тому же холодная.

— Ты не умеешь придумывать на ходу. Просто не хочешь, чтобы я уходила.

— Не хочу, - мягкая улыбка, — Когда ты рядом, я могу нормально спать. И могу говорить о чем угодно. И…мне с тобой тепло, чудо.

— Очень честно, Джеймс. Мне нравится. Но работу никто не отменял. Тебе заварить кофе или ещё полежишь?

— Да, пожалуйста.

Грин торопится, даже очень, но все равно готовит ему завтрак и заваривает кофе. Собирает диван, складывает некоторые свои вещи в сумку. Она твёрдо решила ночевать сегодня дома, в своей постели. Много чего нужно обдумать и чуточку побыть одной. Потому что уровень тревожности уже заметно выше среднего. Мари ест на ходу, запивая большой чашкой кофе. Бак завтракает, наблюдая за её беготней только глазами. Девушка чуть не падает, когда натягивает ботинок, прыгая на одной ноге. Он не может сдержать улыбку.

— Всё, мне пора. После работы я заеду на квартиру и тогда позвоню.

— Хорошего дня, - Барнс переминается с ноги на ногу, сцепив руки в замок.

— Спасибо. У тебя сегодня терапия?

— Да.

— Расслабься. Представь, что говоришь со мной. Я рядом, - Мари обнимает его крепко-крепко, целует в щеку и улыбается.

— Я тоже рядом.

— Знаю, - она уже бежит вниз по ступенькам, — Пока-пока.

Раньше агент Грин считала, что никогда не сможет снова работать в офисе, жить спокойной жизнью, отойти от дел, забыть звук выстрела, забыть как смотреть на мир через оптику, чувствовать отдачу винтовки в плечо и…была абсолютно права. Это же скука смертная. Бумажки, подсчёты, накладные, отчёты в жёлтых папках, коллеги-сплетницы. Ну не умеет Мари говорить о пирогах, мужьях, детях и о том, кто как предохраняется. Она привыкла говорить о точности выстрела, влиянии скорости ветра на траекторию пули, о новинках на рынке оружия. Ну и с Романофф они могли обсуждать своих мужчин.

Деньги у неё есть, Тони об этом позаботился, поэтому она переходит на неполную занятость, хотя желание уволиться очень высоко. Выходя с офиса, она шерстит все сайты спортивных залов Нью-Йорка. Нужен маленький, неброский, подальше от центра, и подальше от квартиры Джеймса. Если он увидит её в деле, от вопросов не отвертеться. Пора вернуть свое тело. За месяцы депрессий оно стало сухим и даже хилым. И вот только сейчас, благодаря общению с Барнсом, у неё снова появляется желание ухаживать за собой, расти и развиваться.

В зале с ней пытаются познакомиться несколько мужчин, которые сильно поверили в себя. Мари вытирает пот со лба и улыбается. В ней просыпается дух озорства, который очень, ну очень, долго был в коме.

— Детка, что ты делаешь сегодня вечером?

— Есть предложения?

— Предлагаю сходить в бар. Тут есть один хороший, неподалёку.

— Дорогой, почему ты подошёл ко мне? Почему не к ней? Или не к той, что на велотренажёре?

— Ты горячая. Это возбуждает.

— Матерь Божья, на это кто-то ведётся? - она хохочет согнувшись пополам, — Давай так, спортсмен с пивным животом…

— У меня диастаз. Это не пивной живот, - его взгляд становится злым, брови сдвинуты.

— Ой, правда? Ну прости. Давай так, - девушка подходит почти вплотную, проводит пальцами по его майке, — Я исполню любое твоё самое дикое желание, если ты простоишь со мной на ринге больше минуты.

— С тобой? - он хохочет, глядя на неё с издевкой, что только раздувает огонь её ярости, — Идёт. Надеюсь твой рот так же охотно открывается на уровне ширинки.

— Не сомневайся.

Люди собираются вокруг ринга. Женщины качают головами и кусают ногти от страха, мужчины свистят, поддерживая этого диастазного альфасамца. Грин стоит, уперевшись в углу, пока он прыгает и разминается, отжимается, играет мышцами.