Проделки морского беса

Аким, любивший наряды, от восхищения даже приоткрыл рот. Куда как вельможен иностранец! Не уступит самому светлейшему. Елизар дивился орденам. На левой половине груди вышита звезда со многими лучами. В центре пылающей звезды — алмазный крест. Наискось» поперек жилета, алая орденская лента, а на кружевном шейном платке — золотой ягненок на цепочке из золотых бляшек. Елизар видел такое на печатных листах, сиречь гравюрах. Царь приказал завезти эти листы для образования молодых дворян, чтоб не росли неучами. На одном из листов был изображен прославленный в истории испанский дюк, а пояснительная надпись толковала, что золотой ягненок на шее дюка есть величайший в той стране наградной знак-орден для особо благородных персон. И зовется сей орден «Золотое руно». Почему-то только ягненок был похож на дохлую скотинку: голова и ножки бессильно поникли, спинка выгнута, как если б ее держало не кольцо для цепки, а зубы волка, уносящего добычу.

Граф снял шляпу, галантно отвел руку, любезно поклонился и, перейдя на немецкий язык, пригласил молодых людей оказать ему честь — вместе отужинать.

Чудной был этот графский ужин, по российским понятиям. Кабы не перекусили в корчме возле пристаней, пришлось бы ложиться голодными.

Лакей в клюквенных чулках, но сменивший ливрею на домашнюю куртку, принес сначала мясную кашу, именуемую паштетом. Граф небрежно пояснил, что сей деликатес изготовлен во французском городе Страсбурге и прислан ему в подарок. Услышав о таком, Аким было поперхнулся и чуть не выплюнул. Нашел чем угощать! Ведь пока этот паштет везли, почитай, через всю Европу, он, верно, протух. Но, вспомнив утренний наказ светлейшего, превозмог себя и храбро проглотил заморское лакомство. Ничего оказалось — с душком, но не чересчур.

Запили вином из высоких, словно свечки, узких бокалов. Потом ели дичь и запивали другим вином. А на заедки подали сыр в горшочках и некий чудной овощ — каштан, жаренный в скорлупе. К сему — сладкий-сладкий ликер, густой, как сливки.

Фенрихи опасались, каждой еды брали помалу, ели аккуратно, а в вине только мочили губы, дабы не охмелеть. Граф же уплетал с аппетитом за обе щеки; подобрав повыше кружевные манжеты, чтоб не замарать, с хрустом глодал птичьи косточки. И вином не стеснялся. Лицо его покраснело, набрякло.

Сначала беседовали о разных пустяках, больше о погоде. Но постепенно от вина графа начало разбирать, заговорил с досадой:

— Ангел мира с пальмовой ветвью в руках давно и напрасно кружит над распаленными народами. Европа жаждет покоя и сладостного отдохновения. Но дальновидные монархи не могут обрести беззаботность и заняться благополучием своих подданных, пока демон войны не укрощен окончательно…

Фенрихи вспомнили светлейшего; покивали согласно.

Граф налил себе еще вина, на этот раз в круглый, как стеклянный шар со срезанной вершиной, бокал. Он разом втянул в себя опаловую влагу, утерся салфеткой, удобно откинулся в кресле.

— Сегодя я имел конфиденц со светлейшим князем Александром фон Меншиков, — сказал он и поиграл пальцами по скатерти. — Князь фон Меншиков большой политик, ясный ум. Но — слишком осторожен! Затем я визитировал другую важную персону, генерал- квартирмейстера, который управляет штабом русских войск. Меня и тут приняли любезно, но не сразу. Генерал-квартирмейстер был очень занят, беседовал со своими генералами. Я долго ждал в карете…

Он снова поиграл перстами, вздохнул.

— Как человек военный, я не могу не видеть горестных признаков подготовки к походу, к новым военным действиям…›

Елизар и Аким не выдержали пронзительного взгляда, отвели глаза. Хитрить с таким человеком, как граф, опасно: опростоволосишься. Елизар двинул в ход спасительное:

— Мы люди маленькие, в чины еще не вошли. Нам что прикажут, то и делаем. А рассуждать не нам…

Граф тонко усмехнулся.

— Сегодня поутру светлейший князь предпринял морскую прогулку именно в вашем обществе. Может быть, он удостоил вас доверительной беседы…

— Да мы — что? Мы только ямщики… — поспешил на помощь другу Аким. — Приказал светлейший покатать, мы катали…

Тяжелый сапог Елизара придавил носок Акимова ботфорта, да так, что Аким чуть не охнул. Граф погрозил пальцем, шевельнул остриями усов.

— Молодые люди, — сказал он умильно. — Австрия и Россия волей судеб должны следовать по тропе истории общим путем. И у вас, и у нас один и тот же смертельный враг — Турция. Турецкие полчища и подданные султана, крымские татары, всегда грозят югу России. Так же грозят они и нашим венгерским границам. О нет, я не намерен расспрашивать вас о делах военных: меня просто, как человека, как дипломата, как автора будущих мемуаров, интересует сама особа блистательного вельможи фон Меншиков. О нем много говорят в Европе. Но дипломаты видят официальную, парадую сторону, которую он хочет им казать. Вы же сегодня имели возможность запросто беседовать с ним, наблюдать его как моряка. Ведь все близкие к его величеству Петру Первому отличные моряки.

— Да, моряк он хороший, получше меня, — согласился Аким.

Елизар, казалось, с интересом разглядывал узоры на скатерти.