Проделки недоучки

Мы все одновременно рассмеялись.

Андрей не спеша встал и сказал мне:

– Бери нож, режь прутья, делай… – он засмеялся, глядя на мое вытягивающееся лицо – нет, не розги, а шампуры и рогатины. И костер сложи, рабыня.

И он быстро умчался в лес.

Вокруг стеной стоял дремучий лес. Наползали тучи. Остругивая ветки, я заметила, вспомнив свои первые мысли при попадании в Сибирь из Ада:

– А если медведь, а мы тут одни, такие…

– Тогда я буду визжать, а ты его ножичком тыкать, и будет тебе шкура на накидку – меланхолично ответила Ланочка, вытягиваясь на пока ещё освещенном солнцем пятачке кверху попой, и продолжила – ну или, как вариант, ты будешь визжать, а я его магией прихлопну. Только лучше не огнем, шкура сгорит. И будет мне шкура на накидку.

И она зажгла костёр файерболом.

Мы засмеялись – да уж, не повезёт медведю, последнее, что он увидит, это спор двух девчонок, кто его прикончит и кому шкура достанется. Хотя я не уверена, что смогу победить медведя. Но если с подкачкой магом, да с магической защитой…

Тучи закрыли солнце. Быть дождю.

Я начала рассказывать, как звонила родителям, тёте. Им только сообщили, что я пропала при загадочных обстоятельствах. И ещё пропало много людей. А я сказала, что действительно меня хотели убить, причём как раз те много людей, которые пропали. И они погибли. А я спаслась чудом и встретила новых друзей. И сейчас я в порядке, хоть и далеко. И я не в секте. И мне ничто не угрожает. И я надеюсь увидеть родных. Но пока не могу.

Конечно, можно было бы просто сказать, что я куда-нибудь уехала. Но тогда стало бы ещё хуже. На меня бы и повесили пропажу и убийство всей той толпы чернокнижников. Хотя, может быть, и так повесят, но я хотя бы родственникам сказала правду.

Лана слушала, потом сказала, что у каждого есть свой путь. И есть судьба. И многое мы не можем изменить. А может и нет судьбы и пути. И мы сами торим свой путь. Но беречь свои души вполне способны в любом случае.

Потом мы обнялись и немного поплакали. И перешли к обсуждению конфет и мороженого. Ланочка раньше никогда не ела ни то, ни другое, и теперь была под очень большим впечатлением. И чипсы ей понравились.

Затем мы перешли к обсуждению одежды и белья.

В конце концов, жизнь состоит не только из битв и подвигов, но и из таких приятных мелочей. А постоянная беззаботность и улыбка Ланы действовали на меня очень успокаивающе. Я даже представить боюсь, что она пережила и что видела – но вот улыбается, смеётся, шутит. Боится потерять Андрея, хотя это почти невозможно. И понимает, что должна будет сама убежать от смерти и от него. И всё равно улыбается всё время.

Так, за милой девичьей болтовней, мы дождались хозяина с хрюшкой.

Пошёл дождь.

Созрели угли.

Я запустила на готовку шашлык. Развела рядом ещё костер – большой. Передвинула угли под дерево, где почти не капало. Андрей согревал Лану и наблюдал за моим хозяйничаньем. А я осваивала навыки неизвестного мне Михалыча – михалычинг. Надо быть готовой и одной выживать.

Потом мы ели вкуснейшее мясо. Много ели и много ещё готовилось. В лесу, в дождь – горячее, с огня, мясо. Вкуснотища непередаваемая. Я вспомнила свою прежнюю жизнь. Как-то она далеко. Я теперь дикарка и могу выживать в лесу… Ого, какая я!

А рядом прекрасные друзья. Хоть и дразнят меня рабыней, но я понимаю, что они за меня на смерть пойдут. Да и из пасти демона вытащили.

Андрей призадумался и сказал:

– Надо как-то Семисотого повстречать.

– А чего встречать? – улыбнулась я, жуя – Он же тебе кружку подарил. Плесни в неё что-нибудь, лучше спиртное, наверно, да дно потри, где гравировка. Я видела как он тебе, уже падая с ног, пытался показывать, язык русский я тогда ещё не понимала, а он и ты, наверно, уже не понимали… алконавты…

Андрей радостно притянул и поцеловал меня:

– Вот умница! А я и забыл, да, может, и не понял тогда, вот что-то смутно в башке вертелось всё время, когда на кружку смотрел, а что, убей, не помнил. А ты, гляди – запомнила!

И он радостно закричал вверх, навстречу дождю:

– Аве, Бахус, Великий и Могучий, идущие на пьянку приветствуют тебя!!! Ин вино веритас! Ин водка веритас!

Мы все смеялись, потом купались, бегали по лесу голые под дождём, любили… опять купались, ели, и так по кругу…

Лана несколько раз согревала себя магией.

Как стемнело, мы обратились в прекрасных чёрных горгулий и полетели, сначала под дождём. Потом под чистым небом. Такие дни, наверно, помнятся всю жизнь.

Я поумнела и спокойно подчинялась горгулу. А он иногда посмеивался, не хочу ли я кого-нибудь чему-нибудь поучить… И небо оглашалось раскатистым хриплым хохотом, и наш смех дополнял его.