Проделки недоучки

– Вам и жениху старшей девочки предлагаю сделку. На миллион. Долларов. С вас паспорта и год не менять вашей жизни, только мать ваша может на одной работе остаться работать. И тратить деньги можете этот год только по чуть-чуть. Чтобы не заметил никто. А то народ завистливый бывает. Настучат. И вам будет плохо и нам. Ну и отцу вашему год больного продолжать изображать. Да и остальным здоровье прятать. Ну а жениха придётся привести, волшебница его вылечит, это само собой. Но думаю и он паспорт свой отдаст и машину. И тоже год пешком походит на прежнюю работу. И тратить деньги не будет. А через год мы вам паспорта вернём. Машину не вернём. Ну и живите как пожелаете. Уезжайте отсюда и обустраивайтесь на миллион. И даже вижу, люди вы хорошие – ещё добавлю. Будет вашей семье миллион и жениху за машину и паспорт четверть миллиона. Но машину прям сегодня надо будет починить. А мы пока у вас поспим до вечера, а с темнотой уедем… И да, надо будет одежонку Феде подобрать. Тупой он, в семье не без урода. Но приодеть надо его.

Ну, их старшенькая за женихом побежала. Привела. Уже к рассвету дело. Тот сначала думал – всё, эпидемия шизы. Но потом успокоился. Согласился. Особенно инвалид сплясавший его убедил, с зайцем говорящим. Быстро метнулся с нами за околицу. Вылечила я и его. Обратно до рассвета успели.

Стало полегче. Нам можно и нужно день в доме пересидеть. Не светиться.

Андрей сказал жениху, что бы гнал свою тачку в сервис и до вечера что бы починили. Денег не жалеть. Пачку выдал. Жених и рванул в город ближайший. И там, пока гулять будет, поручил ему Мой Рыцарь прикупить одежду для Феди и нам с Катей одёжки немного. И разрешил немного невесте своей купить и сестре её. Но что бы не демаскировались. Себе покупать запретил – мужик и в Африке мужик, перетопчется годок. А девчонок побаловать можно, но немного. Через год оторвётесь. И конфет, вспомнил Андрей. Лучших. А то волшебница, как Карлсон, на конфетах работает. Дали мне варенья.

Денег им Мой Повелитель выдал. Они не то что не видели – не представляли что такое бывает, похоже. Я сказала, что могу львиную долю за селом спрятать и зачаровать, чтобы не нашёл никто. Подумали. Согласились. В доме такое хранить, действительно, нежелательно.

Паспорта нам сдали. Потом ещё заберем у жениха и паспорт, и водительское, и на машину документы. Я аж восхитилась, сколько у них бумаг. Так и сказала:

– У вас человек может ходить с голой попой, но бумаг у него будет целая сумка!

– А у вас? – спросила старшенькая.

– А у нас ни одной бумажки я отродясь не видела, не считая книг магических – ответила я.

– Еда сама не съестся – сказал Бэримор.

И начался пир горой. Они, вообще, чуть ли не впроголодь жили. А в буфете мяса много было и разносолы. Хлеба не было. Но хлеб у хозяев нашёлся. А я хлеба давно не видела. Как накинулась. Все удивились. Оказывается, мне хлеба не давали. А я не спрашивала.

Начали меня расспрашивать, как маги живут. Осторожно рассказывала. Поглядывая на Моего Господина. Увидели нож на бедре Катеньки. Впечатлились. Бэримор разрешения спросил – трубки набил. Надымили в доме. А нам пива больше не дали – все на нас с Катей шикнули.

Хозяева спросили, как мы фотографии переклеивать будем. Андрей сказал, что волшебница иллюзию наложит, так что через год будут обратно нормальные паспорта.

В восемь утра Андрей нас с Катей спать отправил. Девочки кровати свои предложили, но мы в одну кровать залезли. Обнялись. Девочки спросили, почему мы всегда с ножами, хотя нож только у Кати был, и такие красивые и гладенькие, они нас с таким любопытством голых разглядывали, что мы аж хихикнули. Катя сдуру начала болтать лишнее и чепуху, что и воюем мы и прячемся, и битьё получаем. Я, засыпая, только и сказала:

– Магия модификации не только здоровье даровать может… А гладенькие… вы теперь и сами такие.

Их визг восторга уже из бани во дворе раздался. Потом все, кроме отца их, на работу пошли. Наверно. Спала я уже.

Когда мы с Катей проснулись, на полу в комнате спал Наш Господин.

Он проснулся, только мы попытались встать. Мы все вышли в гостиную. Где Бэримор общался с отцом семейства. Отец сокрушался, что теперь он, такой здоровый, должен будет сидеть дома в то время, когда его девчонки должны будут ходить на работу. Бэримор меланхолично отвечал, что такова его судьба на ближайший год и он может делать домашнюю работу и учиться, например. И это всяко лучше, чем если бы он больной лежал. Год можно пережить. Мы весело уселись перекусить. Тут вернулись дочери и жена, оказывается, уже вечер наступал.

За общим ужином дочери хозяев начали в шутку пенять Нашему Рыцарю, что он суров с нами. Андрей усмехался, а потом посерьёзнел и сказал: