Проделки русской мафии, или Стечение обстоятельств

— Молодец, Галочка, на этот раз постаралась! — похвалила она своего мастера. — Ну, просто класс! Волосок к волоску, никуда даже на пол-миллиметра не заехала!

И Нюрка, еще раз с любовью окинув себя взглядом, возмущенно нажала на клаксон, посигналив бесцеремонно втиснувшемуся между ней и соседними Жигулями черному Мерседесу.

На ее справедливое замечание, из правого приоткрытого окна Мерседеса, тотчас же высунулась широкая глазастая физиономия молодого пассажира и озарилась сладкосливочной улыбкой извинения.

— Да, пошел ты, козел! — грубо, по-дорожному, обозлилась на него Нюрка.

Однако молодчик, не имеющий возможности расслышать ее слов, в добавок к улыбке, еще и рукой ей помахал.

— Мы, мол, хоть и наглые, но перед Вами, мадам, извиняемся!

Конечно! Еще бы ему не извиниться перед ней! — с привычным уже пафосом, подумала Нюрка, ощущая сейчас себя на трассе, по меньшей мере, королевой!

— А, что? Скажите на наших российских трассах сплошь и рядом дамы двадцати семи лет отроду ездят на Стэлзах? Да еще в розово-белом сарафане от Версачи, и в очках за пятьсот с лишним баксов! Будешь таким улыбаться! Эти двое, сидящие в Мерсе, поди, подумали, — да мало ли, чья она любовница, жена или дочь? И приняли решение извиниться на всякий случай!

Нюрку от этих мыслей посетила снисходительная полуулыбка, и от сознания своей преувеличенной ими значимости, стало приятно на душе.

— Да, сладкая все-таки штука, привилегия! Ты, вроде своей собственной самооценкой и не заслуживаешь ее, но раз окружающие то и дело осеняют тебя ею, как гербовой печатью, может оно так и есть?! Может привилегия и есть только то, что видят другие? И люди, претендующие на роль быть ею обласканными, специально пускают пыль в глаза своему окружению дорогими прибамбасами всякого рода. — Машинами, тряпками, богатыми домами!

Ведь, кто она такая, Зарубина Анна Дмитриевна? Дочь хороших, но никаким боком не выдвинувшихся в жизни родителей! — Да, ровным счетом, никто! Ее отец всю жизнь проработал на часовом заводе мастером, а мама экскурсоводом в оружейной палате московского Кремля. И все, что они смогли дать своей единственной дочери, так это высшее образование в не особо престижном Менделеевском институте. Конечно, Анна была довольно красивой от природы девушкой, как и многие, между прочим! Однако ей подфартило, и ее, за счет Савелия Савельевича, жизнь зачислила в привилегированные ряды.

Она была замужем за Благоверовым второй год, и, казалось бы, вполне уже могла пресытиться своим новым после замужества положением, но она не пресытилась! Она, Аня Зарубина, слишком долго мечтала о таком удачном замужестве, мечтала до такой степени, что еще долгое время после него не могла поверить в обрушившееся на ее долю счастье. Осознавала она также и то, что совпадение мечты и реальности, — это редчайший представленный жизнью случай, и он представился не какой-нибудь другой мечтательнице, а именно ей! Аня ценила это, и потому, с величайшей радостью упивалась благополучием и широким достатком, который всей его мощью обрушил на нее Савелий Савельевич. Упивалась и не могла этим насытиться.

Что же касалось ее чувств к мужу, — да она об этом и не задумывалась! Ну, что такое любовь по сравнению с тем, что она сейчас имела?! Она знала цену любви, ибо та приходила к ней уже не единожды. Аня испытывала и ее радости, и восторг, и разочарование! Одним словом, искушениями по части любви она была вполне сыта, и думала, что постигнув всю ее глубину, благодаря выпавшему на ее долю опыту, вполне могла заменить это чувство дарами постоянного, неиссякаемого благополучия, которое она и имела!