Продюсер

— Вот как? И какие же? Поподробнее перечислить можно?

— Пожалуйста! Вы можете остановиться на страховке и больше не предъявлять никаких прав на наследство и не бороться за него. Либо вы можете оспорить все состоявшиеся перерегистрации, добиться их отмены и вступить в права наследования всех долей и акций во всех компаниях Иосифа. Наконец, третий вариант. Не только добиться отмены, получить наследство, но и наказать нарушителей ваших прав. По закону. Исключительно.

Медянская захрустела еще одним леденцом.

— Этот вариант мне все больше нравится.

— Но есть еще один важный вопрос. — Павлов чуть притормозил и на мгновение взглянул серьезно на вдову.

Та даже перестала хрустеть антитабачной закуской:

— Какой, Артем Андреевич?

— Уголовное дело. Оно не завершено. Убийца не найден. Вы все еще под подозрением. По крайней мере, Агушин твердит об этом без остановки. Как быть?

Вдова сразу поникла.

— А здесь какие могут быть варианты? Я, господин адвокат, запуталась окончательно. Может, вы что-то подскажете? А?

Медянская заискивающе посмотрела на Павлова и наклонила голову чуть вбок. Так, по ее мнению, получалось более жалостливо. Но Артем терпеть не мог никакого притворства и, не скрывая своего отношения к этому театральному жесту вдовы, поморщился:

— Виктория, прошу вас… Я ведь только ваш представитель. Не забывайте. Решения принимаете вы. Я их выполняю. В рамках поручения, возможности и закона. Если вы скажете прекратить заниматься наследством — я буду вынужден подчиниться. Если потребуете не помогать следователю искать убийцу… по каким-либо причинам… я тоже обязан подчиниться…

Артем затормозил и остановился. Ему нужно было видеть реакцию вдовы. У него родились определенные сомнения по поводу ее желания увидеть настоящего убийцу. Если, конечно, он вообще существовал, а убийство было-таки совершено.

Медянская резко отвернулась и, видимо, прикусила палец. Она не смотрела на Павлова, лишь плечи подергивались, как от холода. Пауза затягивалась. Наконец, она повернулась и совершенно спокойно, без эмоций и с каким-то стеклянным выражением глаз ответила:

— Делайте то, что обязаны делать. Вы — мой представитель, значит, защищайте меня. Это все, что я могу вам предложить на сей момент.

Съемка

Геннадий Дмитриевич извелся. Он понимал, сколь многие тайны могут скрываться за этим делом, но сутки на завершение дела были уже озвучены, следовало спешить, и он решился и позвонил Генеральному.

— Мне бы помощь нужна — от смежников. Видеосъемки…

Генеральный невесело рассмеялся.

— А что именно тебя интересует? Не вошедшие в фильм кадры с Деми Мур?

Агушин подождал, когда приступ язвительности у Генерального пройдет, и продолжил:

— Бессарабский выходил на контакт с Гариком, и вскоре они оба погибли. А Гарика «крышу…» ну, это, как его… Гарик сотрудничал с наркоконтролем. У них должны быть записи переговоров Гарика и Бессараба.

Генеральный насторожился:

— А какое отношение это может иметь к раскрытию убийства Шлица?

— Самое прямое, — сглотнул Агушин, — Шлиц убит из-за денег, это ясно, а тут ведь, в разделе бабла, могут быть и крупные фигуры замешаны… типа Фроста да Ротмана…

В трубке наступила тишина. Мертвая тишина.

— Ты в здравом уме? — сухо поинтересовался Генеральный прокурор. — Может, ты еще и на Алима бочку… Или нет, я спрошу проще: у тебя хоть одна улика на Фроста или Ротмана есть?

Агушин облизал губы.

— Ну… прямых нет… но кто еще может организовать такое масштабное действо? И тебе слежка круглосуточная, и тебе миллион баксов с тела не взяли, и тебе…

— Забудь, — жестко рекомендовал Генеральный.

Но Агушин уперся:

— Мне нужны эти оперативные видеосъемки. Я знаю, что они должны быть.

Генеральный задумался:

— Хорошо. Через час они у тебя будут. Но сроков это не отменяет. Одни сутки. Затем можешь стреляться. Ты понял?

— Понял… — выдохнул Агушин.

А через час он получил все, что запросил, и понял, что время тикает, а решения он так и не принял.

Шамиль

Артем дописывал ходатайство о проведении бухгалтерско-экономической экспертизы. Он видел в этом спасение бизнеса Медянской. Назначение экспертизы в рамках уголовного дела приостановило бы любую перерегистрацию. Плюс в рамках такого исследования вполне логично было бы рассмотреть вопрос о возможных подтасовках, подделках и других нарушениях. Да, пока Павлов действовал только на бумаге. Но в процессуальных вопросах любой шаг должен фиксироваться, а предложения и просьбы принимаются исключительно в письменной форме. Адвокат отправил очередной документ в печать, а едва заурчал принтер, в такт ему зазвонил телефон.

Артем глянул на номер входящего звонка. Судя по первым трем цифрам, звонили из прокуратуры.

— Алло, — принял он вызов.

— Господин Павлов?

— Да. Слушаю. С кем я говорю?

— Следователь Кисляков. Я звоню по поручению старшего следователя Агушина. Он просил вас сегодня прибыть в следственный комитет.

— Вот как? Зачем, позвольте узнать? Если это вызов на допрос моих клиентов, то пришлите повестку. Если личное приглашение…

— Нет-нет. Ни то ни другое. Мы завершаем следствие. И Геннадий Дмитриевич объявит вам официально об этом.