Читаем Продюсер полностью

— Да. Мне тоже так показалось. Знаешь историю про Брюса Ли?

— Это когда его вроде убили, а он там воскрес, типа?

— Ну, почти. Только там во время похорон вроде как откололся кусочек от пальца. И видно было, что это фарфоровая статуя, а не человек. Вот так-то. До сих пор никто ничего не знает.

— А Элвис? Элвис Пресли тоже вроде как жив? — Роман явно пытался убедить себя и Фроста в правильности своей догадки. Но Фрост вдруг захохотал:

— Ой! Уморил! Ромка! Ты чего? Рюхнулся совсем? Брось свою охоту за привидениями! Лучше давай решим, как нам бабки поделить. А то пока ты там занимаешься своей парапсихологией, бизнес загнется.

Фрост подтолкнул коллегу вперед и, широко улыбаясь, пошел сзади. Так они и побрели пешком через мост в сопровождении своих теней-охранников. Те недобро косились друг на друга. Службам безопасности было хорошо известно, кто из их хозяев и сколько раз пытался заказать друг друга. Победителей пока не было. Был лишь один проигравший — Иосиф Давыдович Шлиц. Но ни внимательные суровые охранники, ни Фрост, ни Ротман не заметили, как пара внимательных глаз следила за их движением. Наблюдатель остался незамеченным.

<p>Видение</p>

На Ваганьковское кладбище поехали только свои, не более десятка человек, но чувство, что за ней кто-то пристально наблюдает, уже не оставляло Викторию — даже здесь. Ей все время казалось, что вот-вот появится ее Ося — живой и невредимый, — а этот кошмар закончится. Даже тело его, обряженное в прекрасный итальянский костюм, казалось чужим и ненастоящим — вроде хорошей восковой копии, которую однажды подарили Иосифу его коллеги и подчиненные, заказав подобный шедевр у лучших английских мастеров — из тех, что творили для Музея мадам Тюссо.

Виктория пыталась вспомнить, где находится эта копия, и не смогла. Вроде Иосиф отвез ее на дачу.

«Или же оставил в старом гараже?»

Она точно не помнила. В этом доме вообще всем и всегда занимался сам Шлиц, щедро предоставляя жене одну-единственную заботу — траты.

А когда она уже уходила с Ваганьковского кладбища, ее окликнули. Виктория обернулась. За листвой деревьев стоял человек, и он смотрел на нее. Медянская откинула с лица вуаль, чтобы лучше рассмотреть до боли знакомую фигуру, но, пока она поправляла шляпку и волосы, тень исчезла.

Виктория закрыла ладонью глаза и потерла виски. Переутомление сказывалось все так же, и становилось все сильнее.

«Я выдержу, Ося! Я все это выдержу! Обещаю…»

<p>Долги</p>

— Рома, пойми ты, наконец! Нам делить нечего.

— О-о! Я бы так не сказал, Корней Львович.

Ротман потягивал морковный сок со сливками — новомодный диетический коктейль, который якобы помогает пищеварению. Серьезно поизносившись к пятидесяти годам, Роман, как и многие его коллеги из шоу-бизнеса, вспомнил о здоровье. Ну а Фрост вообще сидел на так называемой зеленой диете. Смысл ее состоял в том, чтобы есть только все зеленое. Сейчас он жевал пучок петрушки и запивал зеленым соком киви. Нажив многие миллионы, магнаты не могли себе даже позволить ту еду, которую им так хотелось. Приходилось с кислым видом отказываться и произносить длинные монологи о пользе диет, голодания и раздельного питания. Ротману более всего на свете мечталось заглотить кусок сала и запить холодной водкой. Фрост мечтал о том же, но в обратном порядке.

— Погоди, Рома. Погоди. Ты торопишься с выводами. Давай разберемся, что нам мешает разделить активы Шлица. Явно не твои подозрения, что он жив и здоров. А вместо себя похоронил восковую фигуру.

— Я ничего не исключаю и ничего не утверждаю! Не хочешь — не верь.

— Ладно, проехали. Так кто же нам мешает? Или что?

— Ха. Понятно что! Твоя жадность, дорогой Корнюша!

— Нее-ет! — Фрост сморщился и брезгливо затряс копной волос. — Ты все неправильно видишь, Рома! То у тебя призраки по пятам бегут, то доллары глаза застят. Какая жадность? Я каждую заработанную копейку вкладываю обратно в индустрию. У меня весь доход от телеканала, газет, фильмов уходит полностью на стройку.

— Интересно у тебя получается, Корней! По-твоему, Шлиц, что же, не вкладывал? — Роман отставил стакан и захрустел сухариком.

— Это еще надо смотреть, — уклонился Фрост. — Наверное, что-то вкладывал, но его инвестиции ничтожны. Я — основной инвестор «Медиасити». Вот ты же опекаешь свою станцию?

— Естественно! Неужели ты будешь мне подкидывать бабла? Я сам кручусь, как слуга трех господ. С одной стороны, государство жмет: лицензии, разрешения, налоги, проверки, политическая разнарядка, выборы. Всякая хрень! А мне же семью надо кормить…

— У тебя их, кажется, целых три? — продемонстрировал осведомленность Фрост.

Ротман скривился:

— Ой-ой-ой! Какой борец за нравственность отыскался! Ты меня, Корнюша, не стыди! Я этого, знаешь, не люблю. Все мои, и все на мне. Ни от кого не отказываюсь.

— Слушай, Роман, прекрати! Я не об этом сейчас. Извини. Не бери в голову! — Он протянул руку, и Ротман тут же убрал руки со стола; он явно не собирался принимать рукопожатие.

— Ну-ну. Прощаю. Что еще?

— Давай меж собой договоримся, как разделить это все, — как ни в чем не бывало, продолжил Корней.

Ротман поднял брови:

Перейти на страницу:

Похожие книги