Продюсер

Сомнения в том, что Виктория — убийца, у Агушина были серьезные. Он лично видел ее на месте преступления и разговаривал с ней, и, несмотря на ее спокойное поведение, было видно, что женщина потрясена. Далее, бабки-соседки видели ее уходящей из дома утром, после Шлица. Сидели они у подъезда весь день, а потому перечислили Агушину всех, кто заходил-выходил. Медянская не возвращалась и проскользнуть незамеченной не могла. На роль возможного убийцы подходили несколько незнакомых лиц, но женщин среди них не было. Уж Медянскую бабки узнали бы точно.

Агушин вздохнул и снова мысленно переложил пасьянс из подозреваемых. Среди семи человек были трое, которые так и не вышли из подъезда, включая Шлица. Наверное, жильцы. Старухи не знали всех поименно и в лицо. Четверо зашли и вышли, их сейчас и разыскивали по всем ориентировкам. Но и они ушли раньше, чем грохнул выстрел. Выходило, что или бабки еще кого-то пропустили, или убийца дождался, пока они поднимутся к его жертве, и проскочил мимо них незамеченным. Или ушел другим путем. Или вообще был жильцом дома, что не подтверждалось пока.

«А вот Медянская вполне могла действовать и не сама, — признал Агушин и вздохнул, — но тогда зачем ей второй пистолет, когда можно было вообще сымитировать самоубийство дома?»

— Дэ-а-а-а! Загадки, — вслух произнес он, и водитель тут же подхватил:

— Не говорите, Геннадий Дмитриевич, все только и обсуждают с утра до вечера.

— Что обсуждают? — не понял Агушин.

— Да убийство этого Шлица. Говорят, бабки у него немереные и теперь все вдове достанется.

— А много? — заинтересовался следователь.

— Много! Аж сто миллионов. Во как! — Водитель резко затормозил перед новым кирпичным домом в районе зоопарка. — Приехали, Геннадий Дмитриевич. Вот этот дом. Адрес, как вы сказали. Мне с вами?

— Нет. Со мной только опера идут. Сам буду задерживать. А ты, Саш, осмотри машину!

Агушин легко выскочил из отодвинутой в сторону двери и сразу же увидел, отчего потешались прохожие. Какой-то шутник привязал к антенне пиратский флаг, так называемый «Веселый Роджер». С недавних пор их почему-то стали продавать на всех московских перекрестках цыгане, мальчишки и уличные попрошайки. Кто-то не пожалел ста рублей и напроказничал. Агушин сам не смог сдержать улыбку, представив, как они неслись с сиренами по столице, а сзади лихо развевался череп с костями.

— Да, бл… джентльмены удачи. Сними сейчас же и сдай дежурному. Пусть заведет дело.

Два коренастых опера тоже засмеялись, но, увидев, как начальник метнул в них сердитый взгляд, затихли.

— Какое дело? — удивился водитель Саша, отвязывая кусок черной тряпицы.

— Такое! Это оскорбление работников правоохранительных органов. Давай действуй. Пока я вернусь, чтобы бумага была! — Агушин жестом приказал операм сопровождать его и решительно зашагал к знакомому уже подъезду.

Первое, что он увидел, было тело Медянской, лежащей у порога родного подъезда. Агушин в два прыжка добежал до ступенек и наклонился над одетой во все черное вдовой. Она не двигалась, а от головы текла тонкая струйка крови. Лица было не видно. У следователя внутри все оборвалось, он повернулся к операм:

— Вот вам и «черная вдова». Еще один труп. И это за несколько дней. На пороге одного дома. Что за хрень?!

— Да уж! Неувязочка.

— Форс-мажор полный, Дмитрич, — синхронно почесали опера стриженые затылки.

— Парни, вызывайте «Скорую» в любом случае. Пусть осмотрят. Дальше по обстановке. Если труп криминальный — один вопрос. Если нет — другой.

Агушин вздохнул и выпрямился, шаря по карманам в поисках давно брошенных сигарет.

В этот момент Виктория застонала и пошевелилась, и Агушин подпрыгнул и аккуратно повернул ее за плечи:

— Виктория Станиславовна? Вы живы?

— А? — она открыла глаза, но увидела лишь расплывчатые силуэты.

— Спокойно лежите. Сейчас врачи подъедут. Что случилось с вами?

— А где я? Что со мной? Кто вы?

Агушин лишь тяжело выдохнул:

— Фу! Ну, слава богу! Кровь вроде из носа идет. Видимо, гипертонический криз.

— А? Вы доктор? — Медянская щурилась, пытаясь рассмотреть, кто это в белом склонился над ней.

Агушин по случаю теплой погоды действительно надел все светлое.

— Ага! Травматолог! — съязвил он. — Вправляю мозг и возвращаю сознание. Очнулись, Виктория Станиславовна? Вот и славно! Где пистолет?

Медянская непонимающе моргнула, и Агушин усадил ее на ступеньки и склонился, чтобы видеть ее глаза и мимику. Пока она пребывала в полутрансе, врать не могла.

— Пистолет? В сейфе. У мужа. Там был.

— Отлично! Тогда прошу вас все-таки пройти к вам домой. Обыск-то мы делали у вас. Но сейф вы и не показали. Как же так? Зачем? Идти можете?

— Наверное, могу, — неуверенно отозвалась Виктория.

— Если нет, мои парни вас донесут, — он кивнул операм, — ребята, помогите даме проследовать до дому, до хаты.

Адвокат