Продюсер козьей морды

– Нет, она здесь ни при чем, ей мало лет, она… нет… она, – почти в обмороке лепетала Брин, и тут в другом конце коридора появился Мара.

– Володя! – заорал он. – Ну ваще! Рули сюда! Там журналисты хотят всех снять! Эй, Вовка!

– Володя? – вдруг оживилась Брин. – Как тебя зовут? Скажи немедленно? Ну?

Я открыл было рот, и тут Мара воскликнул:

– Владимир. Он наш продюсер. Если вы по поводу выступлений, то это к нему. Владимир Задуйхвост. Легко запомнить.

В ту же секунду мне в руки будто иглы вонзились, от боли я взвизгнул.

– Подонок, – тихо сказала Алина, – ты еще пожалеешь! Запомни: меня шантажировать нельзя. Подушкин он! Ишь! Ну погоди! Лучше дуй сейчас на вокзал и садись в первый поезд! Иначе головы лишишься! Я не шучу! Мразь!

– Мама, – капризно загундосила Мила, – ну мама-а! Скока можно ждать!

– Бегу, солнышко, – нежно протянула Алина, сильно пихнула меня в грудь, вырвала из пальцев свое портмоне и пошла к дочери.

– Вау! – заморгал Мара. – Глянь, у тебя на ладони кровь!

– У Брин когти как у кошки, – поморщился я, – больно-то как! Надо срочно найти йод, думаю, царапины будут зарастать долго.

– Ну и дура! – покачал головой Мара. – Че она, офигела? Ладно, рванули скорей, нас снять хотят.

Я потащился за младшим Морелли, циркачам пиар пойдет на пользу.

– Главное – не праздновать победу! Помнишь, как вы пропили выигрыш в карты? – спросил я.

– Ну, Ваня, – заныл Мара, – с кем не случается! Не до конца жизни же нас упрекать!

Я прикусил язык – ладно, замолчу, но глаз с парней не спущу.

– Эй, Вовка, – хлопнул меня по плечу Горчаков, – где Алина? Не видел ее?

– Они с дочерью в магазин собрались, – ответил я, – во всяком случае, так утверждала Мила.

– Вот черт, – расстроился Горчаков, – упустил! Отвлекся ненадолго, приятеля встретил, пока мы болтали, Алина смылась. Всегда одно и то же: как мне зарплату давать, уносится прочь. Я, честно говоря, рассчитывал сегодня на бабки.

– Может, у нее финансовые проблемы, – предположил я, – потому и оттягивает момент расплаты.

Михаил потер рукой затылок.

– Голова раскалывается, – пожаловался он, – наверное, давление скакнуло. У Алины денег нет, все у Герасима Ильича. Это он мне платит. Понимаешь, народ вокруг Герасиму завидует, как же, жена певица! Ему это нравится, вот он и вкладывает бабки в Брин. Везет ей: то ее Бегемот содержал, теперь Герасим.

– Постой, – попросил я, – какой бегемот?

Михаил вынул из кармана блистер, выщелкнул из него одну таблетку, отправил ее в рот и сказал:

– Алина была женой Александра Сухова, слыхал про такого?

– Нет, – ответил я, – вернее, вчера Гарик его упоминал.

– Сис транси глориа монди, – заявил Горчаков и засмеялся.

– Насколько понимаю, ты сейчас вспомнил латинское выражение: «Так проходит мирская слава», – блеснул я образованием, – правда, наш институтский преподаватель латыни слегка по-иному произносил слова.

– Да как ни говори, суть одна, – заявил Михаил, – не так много лет прошло, а Сухова все забыли. Думаю, ему бы это не понравилось, он хотел остаться в веках! Интересно, памятник ему стоит или его порушили? Представляешь, он себе при жизни монумент заказал и в своем поместье поставил! Жесть!

– Кто он такой, этот Сухов? И при чем здесь бегемоты?

– Бандюган он, – пояснил Михаил, – хотя Алина его бизнесменом называет, отморозок полнейший. Подробностей не знаю, я у нее тогда не работал. Вроде Сухов общак держал и свою супругу на сцену пристроил, хотел иметь жену-звезду. Алина в прежние годы из каждого утюга пела. Помнишь хит «Печенье с молоком»?

– Нет.

– Ну как же! «Я сидела у тебя, ля-ля-ля, и хотела я тебя, ля-ля-ля. А ты ел печенье с молоком и глядел с холодком, ля-ля-ля», – прогнусавил Михаил, – вся страна от него тащилась!

– Так при чем здесь бегемот? – Я решил вернуть Горчакова к интересующей мне теме.

– Ох, – вздохнул Михаил, – жуткая история! Алина никогда о тех событиях не вспоминает. Знаешь, она, конечно, сука. Работать с ней тяжело, да и сошла уже с дистанции, но силы воли у бабы не отнять. Другая, потеряв ребенка, мужа и карьеру, живо бухать начнет, а Брин девочку удочерила, Герасима окрутила и теперь уже на его деньги подняться пытается. Железная леди! Я ее за это уважаю!

– Наверное, в свое время газеты писали о смерти Сухова, – предположил я.

– Конечно, – улыбнулся Горчаков, – такая новость! Убийство Бегемота – сенсация! Кликуха у Сухова была Бегемот, уж не знаю, почему он такое погоняло получил, но явно не за красоту.

…На следующий день, около одиннадцати утра, я, получив в зале периодики кипу подшивок, отнес их к столу. Слава богу, в Москве есть библиотека, в которой хранится почти вся пресса, начиная от листка с бойким названием «Хрень» и заканчивая солидными научными журналами.[20] Да, сенсация живет недолго, а сегодняшняя газета завтра никому не нужна, но ничто не исчезает бесследно. Кстати, чтение периодики прошлых лет увлекательнейшее занятие. Будь я министром просвещения, велел бы детям изучать печатные издания двадцатого века, ей-богу, так лучше узнаешь историю.

Я осторожно перелистывал пожелтевшие, пахнущие пылью газеты. Вот! Нашел!