Продолжай

 Капитолина. Да, именно это имя значилось в паспорте. Именно так ее назвали – в честь бабушки. Имя это Поля ненавидела с того возраста, когда себя помнила. Ненавидела всего его формы – Капитолина, Капа, Капуля, Капуша, Кана, Толя, Тоня. Признавала только Лину. И в возрасте четырнадцати объявила себя Полиной и на иные имена не откликалась. Потом, уже в двадцать, она даже хотела вписать именно это имя в паспорт. Но незадолго до этого ушла из жизни бабушка, мама со слезами просила Полю оставить в паспорте именно это имя, и… И она сдалась. В паспорте значилась Капитолина, но всем  и всегда она представлялась Полиной. Это имя она считала своим. И вот теперь…

 - О-о-ой… - выдохнул рядом Ракитянский. – Ну ты девушка с сюрпризами, факт.

Поля на это ничего не стала отвечать. Да и вообще возможность дальнейшего диалога ей казалось невозможной. О чем им теперь говорить?

Полину слегка толкнули в плечо.

- Держи.

Она забрала паспорт, машинально открыла его и замерла. Поперек ее фамилии красовалась перечеркивающая линия, а сверху…

… сверху небрежно, но разборчиво значилось…

РАКИТЯНСКАЯ

- Ты что натворил?.. – свистящим шепотом выговорила  Полина. Когда-то она уже говорила таким голосом с ним. Кажется.

Ответить Ростислав Игоревич не успел. Потому что его начали бить. Руками, паспортом, сумочкой и снова руками. Значительного урона это господину Ракитянскому не наносило, поэтому он стоически терпел. А спустя пять минут перехватил тонкие женские запястья и сказал:

- Хватит.

- Ты. Мне. Паспорт. Испортил!

- Там теперь ровно так, как ты и хотела.

В ответ Ростислав Игоревич получил паспортом по лбу, по губам и еще минуту терпел покушения на личную неприкосновенность. После чего не ограничился запястьями, а сгреб девушку целиком. Это возымело необходимый ему эффект. Она затихла.

Я утонула. Я труп. Я неопознанный труп без документов. Изольда Кшиштопоповжецкая. Так можно вписать в и без того уже испорченный и недействительный паспорт. Хуже не будет.

Слава разжал объятья, но тут же взял Полину за руку.

- Пошли. Нам еще хлеба надо купить.

Нам? Нет никакого «нам». Но спорить не стала. У трупов нет права голоса.

Хлебом дело не ограничилось. Ракитянский купил торт, бутылку вина и букет цветов. Ну просто хоть сейчас свататься. Полина поперхнулась и закашлялась – такое ощущение, своими мыслями. А от покосившегося Ростислава демонстративно отвернулась. Так и дошли до дома – смотрящая в сторону Полина и весь увешанный атрибутами желанного гостя Ракитянский.

* * *

Дальнейший вечер запомнился Полине как одно нескончаемое… цирковое представление. Весело всем, кроме нее. И только она знает, что на арене – клоун. И все не взаправду.

Поля даже переодеваться не хотела, но мать на нее неожиданно шикнула и выставила вон с кухни, в спальню, для приведения себя в приличный вид. А на кухне царствовал Ростислав Игоревич. Сквозь закрытую дверь Полине было отлично слышно и его звучный голос с переливами интонаций, рассказывающий какую-то очередную байку из своего бесконечного адвокатского арсенала, и ахи, охи и смех мамы как реакцию на эти рассказы. На фразе «А можно, я фартучек повяжу?» Поля решительно тряхнула головой, прогоняя наваждение. Что она, представлений в исполнении господина Ракитянского не видел?  Разница только в том, что на этот раз – в фартучке, а не в зале суда.

Представление Ростислава Игоревича имело шумный успех у публики, коей набралось, помимо обитателей квартиры, еще двое человек. Публика оказалась благодарной, и Ракитянский старался на все деньги. Он подкладывал и подливал, расточал комплименты и сыпал интереснейшими историями и любопытнейшими фактами.

- Ой, Ростисла-а-а-ав, вы такой остроумный… - Раиса Сергеевна томно обмахивалась салфеткой.

- Вы знаете, выступления в зале суда весьма способствуют развитию навыка ведения застольных бесед, - Ракитянский элегантно разливал дамам по бокалам красное сухое. – Предлагаю выпить за присутствующих здесь дам!

Предложение возражений не получило.

А после второй бутылки вина случилось страшное: кто-то заикнулся про гитару. И цирк перерос в концерт.

Поля мрачно хрустела огурцом и гадала, откуда Ростиславу Игоревичу известен весь этот нафталиновый репертуар. А он этим репертуаром владел. А там, где не владел – блестяще импровизировал. Концерт прекратился в половине двенадцатого по просьбе соседей. И Ракитянский с гитарой в обнимку пошел провожать дам. Джентльмен чертов.

Спустя пять минут вернулся за недопитой бутылкой вина, еще спустя минуту за окном послышались женский смех и гитарные переборы.

- Ох, мадамы мои оторвутся сегодня по полной программе, - Лариса Анатольевна отдернула штору. «Снова замерло все до рассвета»,- затянул за окном грудной и немного нетрезвый женский голос. – Раиса, я смотрю, в раж вошла. Ой, и засыплют меня вопросами в понедельник.

Лариса Анатольевна обернулась и внимательно посмотрела на дочь. Лина заправила прядь за ухо.