Продолжение Дон Жуана

О, боги! Елена! Я так и знал!

Лепорелло . Это… Елена?! Ха-ха-ха!

Д. Ж . Прекрасная Елена…

Лепорелло . Это Прекрасная?! Хо-хо-хо! Да это же наша сотрудница! Ой, надорву животик! Елена?! (Кричит.) Я перепутал! Вы – не Дон Жуан! Вы – Дон Кихот! Вам Санчу Пайсу нужно!

Д. Ж . (разглядывая портрет). А я давно постиг тайну Дон Кихота. Сервантес говорил, что записал книжку со слов безумца в смирительной рубашке по имени Дон Кихот. А это не был безумец, это был, как и я, рыцарь, явившийся в мир через сотни лет после своих подвигов и узнавший в посудомойке свою Дульсинею. (Кричит.) Елена! Ее носик! Как это было пленительно – увидеть среди идиотски правильных греческих носов вот этот легкомысленный, будто подмигивающий солнцу носик! Ты узнал этот носик? (Замахнулся.)

Лепорелло . Узнал, узнал.

Д. Ж . А стан? Этакая девочка-рюмочка… Ну, стан ты хотя бы…

Лепорелло . Узнал… узнал.

Д. Ж . Решено! Немедля! Я пишу ей письмо, а ты отнесешь. (Пытаясь прийти в экстаз.) Неужели она будет моею? Всю жизнь! Это божество!

Лепорелло (отойдя на безопасное расстояние). Нет, сударь…

Д. Ж . Не понял?

Лепорелло . Я не могу отнести ей ваше письмо… То есть могу, отчего не отнести, и отнес бы! Но посудите сами. Ну, в прошлые времена – слуга принес письмо. Это было ежу понятно. А сейчас – припрусь я, и она подумает, что вы дебил, инвалид. Подумайте о впечатлении!

Д. Ж . Но иначе нельзя.

Лепорелло . Почему, поинтересуюсь.

Д. Ж . Видишь ли, я сам постиг это только в тысяча шестьсот шестьдесят третьем году в Париже. (Продолжает писать.) Ты помнишь, у меня был приятель – Шарль Лебрэн, ну, первый живописец короля…

Лепорелло . Ну, еще вы соблазнили его сестру, а он меня бил палкой…

Д. Ж . Разве?.. Очаровательный был человек. И какие прелестные картины писал про любовь, каким успехом они пользовались у женщин! И вот однажды мне пришла в голову гениальная мысль: я пошел к этому Лебрэну и попросил открыть, как он достигает на лицах мужчин того выражения любви, которое столь пленяет милых дам. За десять луидоров он открыл мне. Оказалось, Лепорелло, прежде всего надо обратить внимание на глаза. Глаза влюбленного должны быть умеренно раскрыты, белок при этом яркий и блестящий, зрачок все время неотрывно смотрит в сторону предмета страсти. Все остальные черты сладкие от дыхания почтительной любви: рот приоткрыт немного, губы – влажные от нежных паров любви, поднимающихся от сердца… (Все это он изображает на лице.) Ну, как?

Лепорелло . Прелесть!

Д. Ж . Можно устоять?

Лепорелло . Ни за что.

Д. Ж . Но чтобы изобразить такое, мне надо привыкнуть к предмету страсти. Но ты же помнишь, в первое время я всегда изнемогаю от любви: я горю! И когда я вижу ее – страсть захлестывает, лицо сведено судорогой, глаза пылают, рот горит, зрачок блуждает… а она – что? Пугается! И поэтому в первое время я могу лишь прохаживаться в сторонке, постепенно привыкая. И оттого я вынужден из века в век посылать сначала тебя! И оттого я не могу без тебя!.. Но вскоре страсть гаснет – и я уже легко могу изобразить на лице то выражение нежной любви, которое так ценил живописец Шарль Лебрэн. (.Протягивает Лепорелло письмо .) Получив письмо, она никогда не скажет: «Ах, какое умное письмо он мне написал», но всегда отметит умиленно: «Он написал мне целых десять страниц».

Лепорелло . Нет! Нет! Я не могу идти! Все равно не могу! ( Отскакивая .) Не бейте! Умоляю!.. Я объясню! Я все объясню! Я мог бы пойти! Отчего ж не пойти! Но я не могу… потому что… потому что… только стойте там… (Кричит.) Она занята! В ее сердце другой!

Д. Ж . Ну?