Продолжение души

Весной этого года в чудесный солнечный день, находясь на гастролях в Белгороде с Орловским театром, зная, что вечером играть "Филумену", сижу в своем номере, включаю телевизор... И вдруг вижу портрет Бориса Александровича в темной рамке и голос диктора: "...им были написаны прекрасные книги о Галине Улановой,. о Владимире Васильеве"... Что говорилось дальше - не помню, поняла, почувствовала, что не стало моего прекрасного учителя. Учителя жизни в искусстве.

Звоню в Москву. Да...умер.....сердце.

Девятнадцатого апреля театральная Москва провожала великого режиссера в последний путь, я открывала траурную церемонию. Прекрасные актеры, режиссеры, критики с любовью, печалью и благодарностью прощались с этим светлым человеком.

Потом было отпевание в церкви, а потом стоя в стороне на кладбище, я видела как быстро опустили гроб, как быстро закопали его, поставили большой крест и большой прекрасный портрет Бориса Александровича.

Он смотрел на нас с доброй печальной улыбкой, скрестив красивые, аристократические руки с большим оригинальным перстнем.

Поставили венки, вырос холм из цветов, а их все не убывало... Потом стали класть цветы около портрета, вот уже и прекрасные руки скрылись за цветами, вот и лица почти не видно. Остались только глаза - добрые, умные, печальные. И казалось, что они смотрят только на меня. С грустью, с добротой, с прощанием...

"СВЯЩЕННАЯ" и "БЕЗУМНАЯ"

Удивительный художественный парадокс

этой замечательной судьбы, как мне кажется, в том, что

за всенародно любимой кинематографической и театральной маской

"идеального социально-национального характера" скрывается прекрасное лицо и страдающая душа умной, талантливой сильной и пережившей много незаслуженных обид женщины.

Уверен, что нас всех ждет еще много открытий этой "неизвестной Васильевой".

Вера Кузьминична именно потому Великая Актриса русской театральной школы, что всей своей личной жизнью отстаивает идеалы Добра, Трудолюбия,

Самоотверженности в любви, Веры...

Так жаль несыгранных ролей

В театре и кино.

Так жаль ближайших из друзей,

Тех, что ушли давно.

Так жаль, что много не сбылось

Того, в чем жизни смысл.

И всех - прости ее, Господь,

Актрису из Актрис.

Александр Вилькин

Еще десятилетие назад я молила Судьбу о том, чтобы жизнь моя в театре продлилась, чтобы душа моя через роли соединялась с сердцами зрителей. Но как ни странно, то что многое в моей жизни хорошего произошло без моих усилий сыграло, со мной злую шутку. Оказывается, мой инфантилизм - это и друг мой, и враг мой. Друг, потому что что-то внутри меня остается от той девочки, мечтающей о театре, о ролях, где есть идеальная любовь, доброта, доверчивость, кротость; тишина и душевная ясность. И это подкупает зрителя, может быть, и не такого многочисленного, но того зрителя, который любит меня и верит мне. Я это чувствую, идя по улице, и вижу, как при узнавании теплеют глаза незнакомых людей, как потом они вдогонку дарят или букетик цветов, или несколько благодарных слов, удивительно искренних. Это самая большая награда за прожитую жизнь.

А враг мой - мой инфантилизм, потому что я не умею бороться, не верю в свои силы, если рядом не верят в меня или просто равнодушны ко мне, не могу добиться ничего в своем театре, чувствую себя уважаемой, но мало нужной, в то время как публика еще полна ко мне доверия, любви и ожидания чего-то нового или даже не очень нового, но желанного для нее.

Оказалось, это довольно мучительно для моей внутренней жизни. Если бы не было успеха в тех ролях, которые я играю в других театрах, если бы не было успеха в "Священных чудовищах" - единственном спектакле, который я играю в своем театре (я появляюсь на сцене один или два раза в месяц), я бы спокойно и, конечно, с естественной грустью приняла бы для себя приближение конца своей артистической жизни. Возможно, иногда я играла бы незначительные возрастные роли, где нет материала для того, чтобы эмоционально прожить то, что близко моему пониманию жизни.

Но к счастью и к горю моему, именно в эти годы, когда и претендовать-то ни на что не имею права, жизнь подарила мне то, что я играю сейчас. И играя эти роли, я каждый спектакль прощаюсь, люблю, отдаю себя до конца напоследок, упиваюсь чувствами на сцене, замираю от благодарности, ощущая, что зрители со мной, любят и понимают меня.

Но как это часто бывает, и горе, и счастье врываются в жизнь неожиданно. Сначала расскажу о счастье.