Продолжение круга жизни

– О да! Нам с ней повезло, она не просто услужливая и работящая, эта девочка постоянно тянется к знаниям, она частенько спрашивает у меня позволения, что-нибудь почитать. И не просто так, какой – нибудь романчик, а спрашивает какого именно писателя лучше прочесть, что в первую очередь полезнее ей будет… Умница девочка, даром, что из простых… Ни то, что наша кухарка Глафира, ленива до самозабвения, а уж завистлива! Так бы, кажется, с меня последнее платье и содрала, – засмеялась Мария Алексеевна. – Александр Сергеевич, царствие ему небесное, вот кто в людских душах знаток был, его «Сказка о рыбаке и рыбке» – величайшее произведение, величайшее! Жадность да зависть самые наигнуснейшие из всех человеческих пороков, всё зло в мире от них… – Мария Алексеевна тяжело вздохнула и продолжила, – вот ведь и то, что сейчас происходит, война эта, переворот или революция, как модно называть, всё от жадности, всё от зависти, всё от этого. Ну отберут они, то есть бедные, у нас, у богатых, всё ценное, и земли, и дома, и заводы, я уж о произведениях искусства не говорю. И что? Что дальше то? Что делать – то они со всем этим будут? Проедят, пропьют, только- то… «Влияние привычки гораздо обширнее владычества природы» – так подметил ещё гениальный Вольтер… Ведь управлять всем этим надобно! Знания нужны не сиюминутные, а вековые!! Да ещё потом такие вот глашки да стёпки передерутся между собой- кому больше достанется, да не приведи Господи, и убивать друг друга же и примутся, и останутся опять «у разбитого корыта». Ну пусть не завтра, не через десять лет, но ведь всё равно же когда-то останутся, потому что старое-то разрушить куда как просто, а построить новое ох, как тяжело. А такие совестливые да работящие, как Лизавета, такие как были ни с чем так и будут! Ой, да что это я вам, молодым, такие тут философии старческие развела, скучищу нагнала, поди устали уж от меня? – лукаво улыбнулась Мария Алексеевна, чуть наклонив набок голову.

– Нет, нет. Что Вы! всё это очень – очень справедливо. Ведь и у нас тоже была Революция, страшная, кровавая. Столько жертв ненужных, столько несправедливости! А потом, действительно, тот, кто больше всех ратовал за равенство, за равноправие, тот потом сам же и награбил больше. Вы очень даже правы, уважаемая баронесса, когда говорите, что во многом причиной таких событий является обыкновенная зависть к богатству, желание обладать им. И всё это происходит под благовидными целями всех бедных осчастливить, а в понимании бедных счастье заключается, прежде всего в богатстве. Но все не могут быть богатыми хотя бы в силу того, что способности и таланты, и усердие у каждого человека индивидуальны, – с жаром поддержал Виктор.

– А свобода, как же свобода личности? Я читала ещё в Петербурге одну прокламацию, – вступила в разговор, до этой минуты молчаливо и внимательно слушавшая их, Анечка. От волнения краска прилила к её щекам. Виктор невольно залюбовался ею и его сразу меньше стали интересовать мировые проблемы. "Матерь божья! Какая прелесть эта девушка! Какое чудо!" – подумалось ему.

– Ведь эти большевики, они не только из-за передела собственности затеяли революцию, но и во имя свободы человека, чтобы сбросить оковы зависимости, чтобы каждый мог жить, как ему хочется! – добавила уже совсем осмелев, Анечка.

– Девочка моя, да ведь это чистой воды анархия «жить как ему хочется»! А что до свободы, моя дорогая, прелестная Анна Ипполитовна, то нет её и быть не может вовсе! – твёрдо сказала Мария Алексеевна.

– Я Вас не понимаю, баронесса, как это «быть не может»? Человек должен быть свободен, это ведь так очевидно! Прошу покорно простить, – Виктор недоуменно повёл плечами.

– Да прощаю, дорогой Виктор, прощаю. Но всё же поясню. Человек как только родился уже не свободен, зависим уже, от матери своей зависим, кушать-то ему надо! Ну-ка те, где здесь свобода? А старый, больной, хоть и умный, вот как я, например, – рассмеялась Мария Алексеевна, – полностью зависима и от Лизаветы, и от Глашки, да и от вас сподобилась сегодня в зависимость впасть: Слава тебе Господи, что до дому довели. Свобода – это понятие внутреннее, нравственное и бороться за неё можно только самому с собой… Полноте, серьёзности на сегодня предостаточно. Как вам наша Одесса, капитан, понравился город? Вы в Опере успели побывать, там кажется, сейчас какая-то заезжая итальянская дива Иоланту неплохо исполняет, – Мария Алексеевна непринуждённо перевела разговор в другое, более спокойное и привычное для неё русло. Гостиная наполнилась именами Верди, Чайковского, Адана, Мариуса Петипа, Анны Павловой, Бодлера, Льва Толстого, Дюма, Бальзака и всех тех, кто составлял великую плеяду мировой культуры, всех тех, о ком подслушивающая за дверью Глашка не имела ни малейшего представления ни сейчас и ни после, то есть тогда, когда, как ей было обещано, предстояло «управлять государством». Позевывая она пошла на кухню догрызать так любимые ею семечки…