Продолжение легенды

Издали несся грохот. Канонада продолжалась; пробегают по дыму лучи фар и прожекторов. Похоже на великое пожарище: дымка, зарево, копошащиеся фигурки людей.

А мы с Тоней рядом, плечо к плечу, опускаем вибраторы в яму, и бетон дрожит, пузырится, плывет.

— Как было б скучно жить, если бы все уже было построено…

— Такого никогда не будет, — говорит Тоня.

— А это хорошо?

— Хорошо.

— Правда?

— Правда.

— Откуда ты знаешь, о чем я говорю?

— Потому что думаю о том же. Я ведь тебе об этом говорила.

Она мне никогда об этом не говорила, но мне кажется, что это было, такое чувство, как будто у нас с ней был сложный спор, невидимый, незримый, а — острый.

— А сегодня ты одна. Такая, как на танцах, и такая, как в блоке, блоке, одна.

Она взглядывает на меня, и вдруг я понимаю, что меня тянет к ней, и она тоже поняла это и ждет и боится. И, если я сейчас обниму ее, она не скажет ни слова, она будет так же смотреть… И если я поцелую ее…

Я качнулся к ней, взял за руку у локтя, за теплую, живую ее руку…

— Тонька! Толька! Где вы?

По доскам бежала Дашка, за ней Валя Середа тащила за руку своего Вовку, приговаривая:

— Не ныть, не ныть мне, шлепки дам! Ты вылежишься хоть до вечера, а мамке на работу. Только и гулять мне с тобой!.. Девочки-и, скоро машина? Мы с Вовкой уезжаем! Скажи тете «до свидания».

Тоня бросилась к малышу, возилась с ним, насупленным, обиженным, вытирала ему нос. А Даша подозрительно посмотрела на меня, на нее и безразлично сказала:

— Уходи. Я уже насмотрелась.

Что-то колотилось во мне. Я сел в кабину грузовика, села Валя с Вовкой, и я рад был, что Вовка хнычет, отвлекает ее; я смотрел вдаль, на зарево, на одинокий фонарь нашего полигона. Дорога петляла среди колдобин, столбов, и зарево появлялось то справа, то слева.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ

Валя с Вовкой жили на втором этаже деревянного дома, в крохотной угловой комнатушке. Тут едва помещались кровать, люлька, столик и стул. Разбросаны разные тряпки, целлулоидные игрушки; хлебные корки на столе вперемешку с книгами, зеркалом и бутылочками лекарств.

Мне не нужно было к ней, но я не мог сопротивляться, а она настойчиво тащила, словно от чая должно было зависеть бог знает что. Или она хотела сказать мне что-то важное?

— Вот так и живем. Богато, правда? Извини, что не прибрано: некогда. Вовка весь день в детском садике, я на работе. Только спим дома.

— Валя, у тебя родные есть?

— Нет, померли. Одна.

— Одна?

— А я не плачу. Чего плакать? По всякому поводу реветь — слез не хватит. Надо ведро воды в день пить, как лошадь… Вовка, не бери в рот гребешок!.. Хороший у меня сын, Толя?.. А ну, давай нос! Сморкайся, еще! Еще! Ох ты, радость моя, ох ты, горюшко! Ну, сели, гоп!

Она налила чаю себе, Вовке, мне. Хлебнула, чуть задумалась.

— Живем одни… а папки нету. Вот так, Толя, среди вашего брата находятся… аглоеды. Мы глупые, девки, доверчивые, все отдаем, а он… Не очень торопись обнимать девушек, Толя, не шути. А если любишь, не обижай, не бросай, прошу тебя! Слышишь, прошу тебя!

Она сказала это так страстно, так горячо, что я невольно вздрогнул.

— Ты понимаешь меня?

— Да.

— Вовка! Не разливай на скатерть! Ну?.. Что? Не хочешь? Спатки? Скажи дяде «спокойной ночи».

Вовка капризничал, хныкал, лег в постель и не хотел спать.

— Мама, машины, машины!

— Насмотрелся, бедненький, теперь не уснет! — сказала Валя с досадой. — Он у меня впечатлительный.

В окошко было видно зарево; казалось, и сюда доносится гул канонады. Или это гудел ветер?

— Ну что, и спать не хочешь? Говорила тебе, идем раньше домой. Нет, «не хочу, не хочу»! Слушай, я тебе про белого бычка расскажу…

— Не хочу!

— А чего ж ты хочешь?

— Про Ангару.

— Да я уже тебе два раза рассказывала.

— Еще!

Тогда Валя, тихо покачивая кроватку, начала рассказывать про красавицу Ангару, про седой Байкал, и богатыря Енисея, и грозный Шаманский камень.

Она кончила, а Вовка не спал.

— Еще! — тревожно и капризно требовал он.

— Все уже, сынуля, спи, родной!

— Нет, не все!

— Ну как же не все? Я все тебе рассказала.

— Не все!

— Ну ладно, постой… Не вертись… Слушай.

Я тоже слушал, и это был —