Продолжение следует

Прошло три года. Елизавета Дмитриевна отнюдь не помолодела. Леонид перестал плакать и начал потихоньку пить. Лариса совсем заработалась, ей некогда было и лоб перекрестить. Тараканы уже довольно свободно разгуливали по квартире на Брайтон Бич. Вишенка на Ямском поле зачахла в окруженье тесно поставленных башен, и в один прекрасный день ее того. Эхо аукнулось в Америке, как от топора юного Джорджа Вашингтона, сознавшегося отцу в порубке дерева. Леру в тот день сбил грузовик, Ромку в больницу не пропустили. Впрочем, она в сознанье так и не пришла. Злой ветер дохнул, подхватил и убил мою светлую Анабел Ли. С серьезными наркотиками так: кто сделал первый шаг, сделает и второй. Ромка еще только занес ногу. Сидел с набранным шприцем в руке, когда зазвонил телефон. Дед Григорий Корси с трудом объяснил, кто он такой. Сказал, что остался один как перст и зовет Ромку к себе. На что дед рассчитывал – непонятно. Но ответить ''да'' Ромка сумел без акцента. Выпустил из иглы в воздух фонтанчик и пошел договариваться с родителями. Для верности шприц взял с собой. Успех переговорам был заранее обеспечен. Всё же что-то он усвоил с пеленок от американского прагматизма.

COTTAGE CLUB

На Ахтубе тесные, точно будки, дома корсаков, выкрашенные в голубой цвет, лепятся вплотную друг к другу, словно ища защиты. Ровно кто придет их воевать. Рядом ни деревца, и лишь в отдаленье на иве скворец, выросший средь конских табунов, ржет по-лошадиному. Вот так стоят под Москвой коттеджи. Что одного кирпича угрохано на советские шесть соток. Задействованы все деньги, наворованные чиновниками за долгие годы беспорочной службы. Монстры-дома, трехметровые кирпичные заборы. Никакого садика – от постройки не осталось места. Лужайка для одного шезлонга и машинка для стрижки газонов. Наглухо закрыты окна, всё кондиционеры, кондиционеры. Стенка на стенку глядит – попса с попсой не спорит.

Илюша с гувернанткой Нонной один в двухэтажном доме. Есть камин, но его не велено растапливать. Есть и лифт – он не работает. Илюша своей властью разделил этажи: себе верхний, Нонне нижний. Нонна репетирует его по всем предметам, он в элитной школе не блещет. Пока Илюша переписывает набело работу для отчета маме, Нонна выходит на крохотный газон, садится в единственный шезлонг. Илюша подходит к окну. Сквозь зеркальное стекло снова и снова разглядывает в упор ее невзрачное лицо. Знает о Нонне лишь сухие факты. Из Одинцова, окончила четыре года назад педагогический. С первым мужем развелась, детей нет. Вторым браком вышла за спортсмена из Липецка, на два года моложе ее. Снимают однокомнатную квартиру там, в Одинцове. Муж как-то не очень толково или, напротив, очень толково устроился – работа не пыльная, зарплата символическая, и ходить туда вроде бы нужно не всегда. Спортсмен тоже не Бог весть какой, но якобы тренируется. Илюша твердо убежден в одном: Нонна несчастлива. В этом совокупная вина всех мужчин, стало быть, и его.

Выходной у Нонны бывает не всякую неделю, а лишь когда приезжает мама. Платят посуточно, и неплохо, поэтому сообразуются со своими удобствами, а не с гувернанткиными. Мама появляется без звонка, в целях ревизии. Такая ухоженная, благополучная, защищенная сильным кланом. Попробовал бы папа ею пренебречь. Шалишь, пусть даст разводное письмо. В тот же миг лишился бы по меньшей мере половины необходимых связей, а в деловом мире это неминуемый крах. Мама улыбается улыбкой кошки, только что съевшей мышь. Наскоро целует Илюшу в лоб, отпускает Нонну и спешит в незарегистрированный женский cottage club рассказать о поездке на Кипр. Расходует свое дорогостоящее обаянье на поддержанье статуса. Нонна после долгой отлучки добирается домой на двух электричках, без предупрежденья, там никакого телефона нет. Сидит подолгу на обеих платформах – мама рано не встает и сюда до позднего воскресного перерыва не поспевает. Можно двумя автобусами, но это сложнее. Нонне полагается вернуться утром. Я ехала домой, я думала о Вас, тревожно мысль моя и путалась, и рвалась. Приезжает обратно в еще большем напряженье, потом долго отходит. Постигает трудную науку – как быть нелюбимой.