Продолжим наши игры+Кандибобер

«Наверняка не помню. Но если они так утверждают, возможно, это и было. Могу назвать вам десяток причин, и по каждой из них я мог заглянуть к Борису Борисовичу. Например, для того, чтобы решить вопрос с альбомом, который мне поручено сделать. Чтобы согласовать размеры стенда, его решено установить у проходной. На нем предполагается вывешивать снимки, поощрительные, порицательные… Я мог заглянуть к нему и по личному вопросу».

«Какому?»

«Мне бы не хотелось говорить об этом, Борис Борисович хорошо ко мне относится… Дело в том, что он предложил мне другую работу. Более интересную».

«Вам не показалось, что в день ограбления Квардаков выглядел странно? Может быть, возбужденно, или он был замкнутым, молчаливым?»

«Нет. Борис Борисович всегда ровен с подчиненными. Ничего необычного в его поведении я не заметил. Разве что уже в бухгалтерии, а перед этим в буфете… Но на его месте каждый мог бы потерять самообладание».

«Пожалуй… Знаете, Анфертьев, вы единственный человек, который говорит о Квардакове столь доброжелательно. Чем это можно объяснить?»

«На многих подействовало само событие, и они невольно, сами того не замечая, ищут в Борисе Борисовиче нечто отрицательное. Если бы оказалось, что Квардаков завтра летит в космос, вы не представляете, сколько самых восторженных показаний принесли бы вам те же люди о Квардакове. Мнение людей — понятие растяжимое. Вы ищете преступника, и все включаются в вашу работу. Если бы вы искали героя, начались бы другие игры».

«В столе Квардакова нашли его фотопортреты. Это ваша работа?»

«Моя».

«Как это понимать?»

«Как угодно. Подобные снимки вы можете найти во многих столах заводоуправления».

«Уже нашли. И тут вы правы. Знаете, почему я задаю вам столько вопросов? Только у двух сотрудников заводоуправления была возможность снять оттиски Ключа. У вас — по причине особых отношений с кассиром, мы знаем об этом, включая запорожские похождения, и у Квардакова — эта злосчастная история с сумочкой. Но и здесь замешаны вы… Странно, не правда ли?» — Следователь попытался заглянуть Анфертьеву в глаза.

«Нет. Странной выглядит ваша логика, гражданин Следователь. Оттиск Ключа мог сделать каждый сотрудник заводоуправления, знакомый Луниной, сосед или соседка, оттиск мог снять любой посетитель нашей бухгалтерии год, два, три, пять лет назад, пришел, чтобы подписать какую-нибудь бумажку, постоял, рассказал занятную историю, покрутил ключи на пальце, ткнул Ключ в кусок пластилина, зажатый в другой руке, и ушел посвистывая».

«Тоже верно», — вынужден будет согласиться Следователь.

Как ни медленно шло время, оно все-таки шло, и стрелка часов над входной дверью, преодолевая силы всемирного тяготения, неумолимо поднималась к двенадцати. Заглянув в очередной раз в бухгалтерию, Анфертьев увидел, что Светы нет, сумочка ее не висит на спинке стула, а стол убран и безжизнен. Он испугался, вбежал в свою каморку, тут же снова выскочил:

— Где Света?

— Что, прозевал свою Свету? — рассмеялись женщины. — За деньгами поехала.

— Ах, да! Опять эти деньги.

Анфертьев присел за стол Светы. Покосился на Сейф. Попытался понять его настроение. Холод. И пренебрежение. Больше ничего не уловил. Откинувшись на спинку стула, коснулся затылком стальной двери. На какой-то миг ему показалось, что Сейф дышит, как в сегодняшнем сне. Дверь выгибалась, потом опадала, снова выпирала…

— Наверно, Света до обеда не вернется, — сказала одна женщина. — И зарплата, и премия…

— Может и успеть, — ответила ей другая

— Если очень уж повезет

— Света везучая.

— Ничуть. Просто молодая, верно, Вадим Кузьмич? И красивая, да?

— Вам виднее, — Анфертьев резко поднялся и вышел в коридор, оставив за спиной беззлобный смех.

Тощая рощица играла на солнце бледными стволами. Пройдя по шуршащим листьям к дальней скамейке, Анфертьев сел, запахнул плащ, сунул руки поглубже в карманы, поднял воротник.

— Так, — проговорил он вслух. — Батареи холодные, Квардаков ходит в пиджаке, Света не успевает к обеду, меня ждут в театре… Неужели все срывается?

— Ничего не срывается, — сказал подошедший человек в сером берете и в плаще с капюшоном. Он сел рядом с Анфертьевым, оставив просвет, чтобы не коснуться его.