Читаем Продрогшие созвездия полностью

— Далеко, далеко, далеко…


Хоть с победной войны возвращаться

Или беженцу пристань искать —

Никогда не устанешь прощаться,

Только некому будет прощать…

2006

«И не вспомнить и не забыть…»

И не вспомнить и не забыть,

И никак не определиться,

О, печаль вековая — быть,

О, невнятный страх — не родиться!


Плач младенца, сон старика,

А меж ними полёт и бездна,

Катит волны времён река,

Помощь тонущим бесполезна.

2008

«Жизнь-дублёр пролетает во снах…»

Жизнь-дублёр пролетает во снах,

Никогда на замену не выйдет,

А умру, и посмертный мой прах

Никогда уже снов не увидит.


Плоть Вселенной приникнет к нему,

И пространств, и времён средоточье.

Поплывёт он в безвестную тьму,

Что во снах моих вижу воочью.

2009

«Равенна. Данте. Изгнан навсегда…»

Равенна. Данте. Изгнан навсегда

Флоренцией родной.

В тоске безмерной

Берёт перо.

Строк стройных череда.

Комедия. Часть первая. Инферно.


Я всем отмщу.

Разделите со мной

Мой долгий ад и адские те муки.

Флоренция!

Зову тебя на бой

За всё,

за то, что мы с тобой в разлуке.

2005

«Маму я провожал в больницу…»

Маму я провожал в больницу.

Так отчётливо снился сон.

Это счастье, когда он длится,

И тоска, когда прерван он.


Те мгновенья в полёте кратком,

Те виденья как бы вдали,

Словно на сердце отпечатком

Нестираемым налегли.


Налетевшей явью внезапной

Снова схвачен вдруг, сам не свой —

Будто зэка в вагон этапный

Со свиданья тащит конвой.

2008

«Во сне мне снились зеркала…»

Во сне мне снились зеркала,

Моё мелькало отраженье

Получужое. Ночь плыла

Почти неслышно, без движенья.


Едва себя я узнавал

Как будто нехотя, прощально,

Ныряя в сумрачный овал

Безмерной глубины зеркальной.


Не убывала тишина,

Рассказывая небылицы

Про тёмные причуды сна

И про зеркал ночные лица.

2009

«Я вброд переходил Неву…»

Я вброд переходил Неву,

Что невозможно наяву,

Но было так на явь похоже,

И так темна была вода,

И я неведомо куда,

Брёл, как калика перехожий.


И этот сон я сберегу —

Там, вдалеке, на берегу

Недвижно мать моя стояла,

Объятий нам не разомкнуть…

Темна вода, неведом путь.

Сон, явь… Но разницы так мало.

2009

«Ещё горели фонари…»

Ещё горели фонари,

И первый снег мелькал, маячил,

Как будто фонарям: «Гори, —

Шептал, дрожа. — Я начал, начал.

Зима идёт за мною вслед.

Льды громоздя, лепя сугробы.

Я таю, миг — меня уж нет,

Но самый первый я, особый.

Уже который год подряд

Всё те же страхи и тревоги,

Но утром фонари горят,

Чтобы не сбиться мне с дороги».

2008

«Заполыхали холода…»

Заполыхали холода

Февральской белизны высокой.

Уходит время навсегда,

Навеки, во мгновенье ока.


Ни солнца блеск, ни снегопад

Остановить его не может,

Внезапно повернуть назад,

Вернуть в тот день, который прожит,


Тот день, который ни за что

Смерть не догонит, не захватит,

Не сможет превратить в ничто,

Напрасно только силы тратит.

2004

«Душа затеряна в полях…»

Душа затеряна в полях,

Где ветра буйство и зазнайство,

Где снег и небо на паях

Содержат зимнее хозяйство.


Навек бы ей остаться там,

Забыв о прошлом, о грядущем,

Плыть облаком, припасть к снегам,

Носиться ветром вездесущим.

2003

«Оттого что зима началась…»

Оттого что зима началась,

Обновилась душа на мгновенье —

В белизне есть великая власть,

В льдистом воздухе тайное пенье.


Кто услышал его, кто успел

Не забыть, записать эти ноты —

Для него мир и звонок и бел,

И небесные вспыхнут высоты.

2009

«С берёзами играя в перегляд…»

С берёзами играя в перегляд,

Бреду среди зимы, снежинок дрожи

Который день, который год подряд —

Привычный, примелькавшийся прохожий.


И кто я здесь, и что держу в уме,

Что выведать хочу у перелеска,

Неведомо забывчивой зиме,

Ни воронью, взлетающему резко,


Ни тишине замкнувшихся небес,

Что и сама порой ответа просит.

Я был. Я есть. Я шёл здесь. Я исчез.

Прощально снег шаги мои заносит…

2009

«Снег летит напористо-мелок…»

Снег летит напористо-мелок,

Не спастись от его погонь,

В парке женщина кормит белок,

Им протягивая ладонь.


Как проворно сквозят их лапки,

Как взметаются ввысь хвосты,

Как берёзы над ними зябки,

Ветки голые как пусты!


И орешки с людской ладони

Подбирают белки, спеша,

И снежинки в жадной погоне

Разбегаются, мельтеша…

2008

«Зима, белея, разбежалась…»

Зима, белея, разбежалась,

Установилась тишина,

Снежинка зябкая прижалась

К холодной просини окна.


А мы с тобой всё планы строим,

О зимах прошлых говорим…

Снега лежат тяжёлым слоем,

Простор полей необозрим…

2005

«На стыке зимы и весны…»

На стыке зимы и весны,

Огнистого солнца и снега,

То карканья, то тишины

Глухой, как слова оберега —

Мгновение длится, как день,

То день вдруг мелькнёт, как мгновенье,

Запутанно-зыбкая тень

Деревьев, как сердцебиенье…

2005

«Май приближается к лету…»

Май приближается к лету,

Шустро скворец семенит,

Что-то ему по секрету

Зелень, дрожа, гомонит.


Ярче белеют берёзы,

Шире плывут облака,

И объедаются козы

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары