Проехали Сартану

    Артём вернулся в раскаленный опустевший город. Стены родной кирпичной хрущевки пыхали жаром, будто старый утюг, который забыли выключить. Он быстро юркнул в прохладу подъезда, на ходу скидывая ненавистное черное худи до колен, которое так бесило отчима. Именно поэтому Тема носил эту необъятную размахайку, не снимая. Она провоняла юношеским едким потом. Он поморщился и, влетев в пустую квартиру, сразу бросил верхнюю одежду в стиралку. В ванной комнате разделся догола и уставился на отражение незнакомца в зеркале. Потухший взгляд серо–зеленых глаз с застывшими под ними индейскими пирогами темными кругами, светлый пушок волос на подбородке, тощая шея с выпирающим кадыком, впалая грудь, костлявые ключицы, и безобразно длинные руки. Артём натянуто улыбнулся отражению, и тут глаза его засветились. Острые клыки, отличающиеся белизной от остальных зубов, воткнулись в нижнюю губу. Пирсинг на щеках тут же обозначил ямочки. Парень жеманно закинул назад сиреневую челку и закрутил резинкой волосы.  Разгон от «ненавижу себя» до «я – красавчик» шесть секунд. Как у Ауди Q 3. Прыгнул в ванну и включил прохладный душ. Упругие струи смывали кладбищенскую пыль, будто заполняя водой следы от погоста до дома. Следы мальчика, похоронившего мать. Засечки на сердце. Он скрючился пополам и разрыдался, солёная вода все лилась и лилась по выступающим скулам.

– Мамаа, – мальчик не узнал свой ломающийся голос, верещавший пожарной сиреной. Он словно докричался до небес.  Мама не могла не услышать. Парень дёрнул кран несколько раз. В трубах что–то зловеще булькнуло и загудело. Последняя капля воды упала в ладонь.  «Она не хотела, чтоб я плакал». Кожа мгновенно высохла. Мальчишку затрясло. Он выскочил из ванной и рванул в материну комнату. Откинул одеяло на неубранной постели и спрятался. От себя, от жизни, от одиночества. Пахло от белья, едва уловимо, любимым мамой жасмином, и явственно: валерианой, хлоркой, болезнью. Артём уткнулся в подушку и втянул запах. И понял, что совсем забыл, как пахнет мама.  Давно не обнимал её. И уже не прижмет она к себе непутёвого сына. Никогда. Он беззвучно рыдал, на мгновение показалось, что задыхается. Раскрылся, жадно глотнул спёртый воздух. Вскочил на кровати. Глянул в ужасе на занавешенные черной тряпкой зеркала трюмо, на множество баночек и колбочек на прикроватном столике. Вся стена была выстлана ковром из ловцов снов, заячьих лап, шкурок и плетёных браслетов на гвоздях. Хотел рвануть прочь из комнаты смерти, но запнулся о мамины тапки. Растянулся во весь рост на линолеуме. В этот момент зазвонил сотовый. Из стиралки. Тёма мгновенно пришел в себя.  «Сартана?». Откопал в барабане среди одежды телефон:

– Тимон, дома уже? Тебе вапще телефон зачэм?

– Заходи, – разочарованно буркнул Артём, кинул трубку на диван и натянул шорты.

      Артём зашёл в свою комнату, включил компьютер, снова проверил чат EVE. Поймал себя на мысли, что месяц не сидел в космической «песочнице», не создавал новый мир в далеком Космосе. Где можно выбирать своих людей, и клан, в котором вместе строят корабли, бороздят пространства, добывают ресурсы и все нажитое делят между собой, поровну.  Только тут существуют чёткие правила и границы, а одному в мире EVE не выжить. В игре Артём – инженер, предводитель Расы бывших рабов. А в реальности – никто!

       Сартана уже месяц ничего не писала.  Ни в чате игры, ни в вотсап. Он перелистнул переписку. Вдруг пропустил её другие контакты. Пробежался глазами по первому диалогу:

– Че за погоняло – Риши?

– Че за?

– Кликуха прикольная!

– А, у тебя тож

– Это моя родина

– Ты откуда?

– Оттуда, помнишь, как в Бриллиантовой?

– Это раса?