Проект 4 -

- Как обычно, - теперь уже первой была я, видимо потому, что на придумывание очередной шутки пианистке нужно время, - миссия «каша ловкости». Лежачих кормим.

- Нормально! - ещё больше удивилась она, - ты тоже такой стала? Говорила тебе, не разговаривай с пианисткой, она тебя плохому научит. Вижу, не послушала ты меня. Толком объясните. Или советник в маразм впал и забыл, что я тут всех уже накормила?

- Вот! - теперь уже первой была пианистка, - это говорит флефа, которая никогда не шутит! Если бы советник впал в маразм, то он сюда рукастого отправил бы!

- Мы просто к планировщикам бегали, - решила объяснить я «по-нормальному», - там никто не прореагировал, решили не возвращаться а сразу до следующих пробежаться. А к тебе мы так, по дороге забежали.

- Ну … - немного помедлила гладкая, видимо, заглядывая в карту, - вообще-то не совсем по-дороге. А каши то у вас хватит?

- Хватит. Нам отгрузили вообще всё, что у них было. Однобокая с неспящей вернулись на кухню, теперь этой каши быстро наварят. Мы так и планировали, что бы не возвращаться. Чего бегать туда-сюда?

- Ясно. Ну однобокая то ладно а неспящая чего вернулась?

- Так у неё горшки кончились. Обжигать нечего. Ты же ей ничего не присылаешь. Что тут местные, обленились в край? - «вежливо» поинтересовалась пианистка, - вот и тут ни одного. Чем они заняты?

- А вы у них не были что-ли ещё?

- Не! Мы сразу к тебе. Обстановку выяснить. Как настроения у местных узнать. Вдруг перед ними пианистке тоже мечами махать придётся, - пояснила я.

- И ничем я ни перед кем не махала! - возмутилась пианистка, - я вообще каждое утро так занимаюсь что бы моторика не терялась. При работе с парными мечами это очень важно, что бы саму себя не покалечить.

- Вот они и восхитились твоей тренировкой! И вопросов после этого вообще не задавали.

- А я при чём? Я им вообще ни слова не сказала! Чего они там себе подумали, мне даже знать не интересно!

- Вот это твоё молчание их больше всего и напугало! Кто знает, что там у тебя на уме?

- А им не всё равно, что у меня на уме? А для вопросов у них есть ты.

- Вот из их вопросов я всё это и узнала. Спрашивали, как мне не страшно с тобой рядом бегать?

- А ты сказала, что писаешься от страха каждую ночь?

- Ну … почти. Просто сказала, что я очень смелая!

- Ну да! Быть просто очень умной тебе уже недостаточно?

- Конечно нет! Зачем останавливаться на достигнутом?

- Да и правда! А то, что ты ещё и очень скромная, они об этом знают?

- Конечно знают! Это же мои бывшие!

- Так! Прекратите галдеть! - прервала нашу полемику гладкая, - лучше помогите выбраться. Я закончила, - пианистка сделала движение означающее «руку помощи» но вместо руки гладкая вдруг увидела перед носом кончик меча, который впрочем, быстро исчез.

- О чём я и говорю, - пояснила я, - никому ничего не делает, ни с кем не разговаривает но все её пугаются.

- Это что? - ошарашено спросила я.

- Это вот … такое вот … это то, чем они занимались всё последнее время, - «очень понятно» объяснила гладкая.

- Это по-этому они горшки не лепили? - спросила пианистка.

- Как это не лепили? А это что?

- А это что, горшок? - не поверила пианистка.

- Ну а что это?

- Такое здоровенное, это тоже горшок или уже по другому как-то называется? - уточнила вопрос.

- Может и называется, - не стала спорить гладкая, - только мы не нашли слова. По-этому, это горшок!

- А что они его ещё больше не сделали? - съехидничала я.

- Ещё больше на крутящийся стол не помещается, - на полном серьезе пояснила гладкая.

- Ну тогда выше! - не сдавалась я.

- А если выше, то у него стенки внутрь складываются. Вязкости глины не хватает, что бы держать такую массу. А если сделать стенки толще, - не стала дожидаться следующего логичного вопроса гладкая, - то этот горшок вообще никогда не высохнет. И так уже сохнет три дня а его до сих пор трогать нельзя. А завтра ночью дождь. В инвентарь спрячу. Если он не развалится.

- А почему не к рукастому сразу? - пианистке тоже стало интересно.

- Потому, что он не в курсе, что горшок недосох и с ним надо очень осторожно. Местные на него даже дышать боятся. Как высохнет, письмо рукастому напишу. Не дай свет испортит! Местные его считай в двадцать рук делали больше двух дней. Стол только втроём крутили а уж месили сколько … жалко будет, если сломается.

- По-любому сломается. А если не сломается то в печь не поместится, - вынесла вердикт пианистка.

- А если не сломается и поместится, - возразила я, - и обожжётся нормально, то такая посуда сразу всем нужна станет и придётся местным только таких гигантов и делать.

- Ну да, - согласилась пианистка, - и придётся рукастому ещё одну печь делать для таких вот гигантов. Плакала его стройка!

- Почему плакала? Ровные брёвна мы знаем где взять. Натаскаем. Всё лучше чем с нашими кривулинами и сучками бороться.

- О! Вот ты и будешь таскать! У тебя теперь грузоподъёмность повышенная и с грузом ты даже веселее, чем без груза бегаешь. Вот и будешь весело и вприпрыжку таскать здоровенные брёвна, - съязвила она.