Проект «Альфа К-2»

— А может, это и не секретные документы. Может, это просто… просто… он не договаривает. Так он всегда делает, когда начинает в чем-нибудь сомневаться. Виктор знает это. Знает и то, что нельзя давать волю Николиным сомнениям. Потому что уже много тщательно разработанных операций, построенных на блестящих гипотезах, не выдержали огня Николиных вопросов и сомнений и с треском провалились. И вот, чтобы не дать времени приятелю обдумать возражения, Виктор делает «ход конем».

— Да чего ты все сомневаешься и сомневаешься во всем? Просто даже неинтересно становится. Ты и себе-то, наверное, ни в чем не доверяешь. Как Гиммлер… мечтаешь по вечерам допросить самого себя.

Про подозрительность Гиммлера они вместе недавно прочитали в книжке.

Но Никола не поддается. Он просто задумчиво говорит:

— За Гиммлера можешь и схлопотать. — И продолжает думать. Впрочем, губа его почти вернулась на исходные позиции. Виктор видит это и кует железо, пока не остыло.

— Ты бы лучше подумал, куда остальные бумаги делись? Здесь же не все?

И тут Никола оживает окончательно.

— Правильно, я на этот счет тоже соображаю. Или мы их рассыпали — и они остались в общей куче. Или… — Он строго смотрит на товарища.

Витьке становится неудобно.

— Валерка, да? — почему-то шепотом спрашивает он. И ежится, когда Никола сдержанно кивает.

— Нашел время счеты сводить. Лучше бы бумаги помог тогда собрать, чем лупить Шустова.

Сейчас Николе кажется, что это Витька виноват во всех неудачах. Если бы не его характер, они уже были бы обладателями полного комплекта документов, и вопрос о том, что это такое, даже не стоял бы на повестке дня… А теперь…

Кроме того, «шпионская версия» приятеля ему явно не по вкусу. Несерьезно как-то.

Виктор понимает, что его предложение висит на волоске, и потому решает обидеться,

— Лупить, лупить… А я знал, что у тебя в бумагах? Ты мне сказал? Сам читал, а мне только палец к губам прикладывал…

Но Никола будто и не слышит.

— Нет. Со шпионом ты все равно загнул. Станет шпион к протоколу вырезку из своей же газеты прикладывать?.. Вот то-то. Меня другое смущает: как это я пропустил такое событие? Ты слыхал что-нибудь?

— Нет.

— А ведь это великое открытие! Об этом все газеты и журналы почище, чем о полете автоматической станции на Луну, трубить должны. А мы и не слыхали.

— Но ты же про Проект «Озма» знал?

— Да, но про самое начало. А тут уже продолжение, когда все страны почти подключились… Эх, еще бы несколько страниц — и все стало бы ясно.

— Значит, их надо найти!

— Конечно, не худо бы…

— Стоп, Никола! У меня идея! Нам необходимо разделиться. И пока я занимаюсь розыском пропавших страниц, ты копаешься в журналах, чтобы найти или подтверждение, или опровержение этим материалам. Если это серьезные секретные документы, может, даже государственной важности, их надо будет передать куда следует. Если же это просто так… Тогда…

А что тогда? Виктор замялся. Но тут ему на помощь пришел Никола.

— Тогда надо будет найти того, кому они принадлежат, и вернуть. Может, это ученый или писатель какой-нибудь…

— Правильно. Значит, я отвечаю за «сыскную часть», а ты за «научную». Идет?

— Идет!

Так в одночасье в Ленинграде родились две дружественные, хотя и конкурирующие, организации, преследующие общие цели. Одна из них

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ

ИНСТИТУТ

БОЛЬШОГО КОСМОСА

возглавлялась почетным академиком всех наук Николаем Сергеевичем Вервиным (или короче: «профессором кислых щей Никсервером»).

И вторая

ЧАСТНОЕ СЫСКНОЕ БЮРО

ВЕЛИКОГО СЫЩИКА И

КРИМИНАЛИСТА

ВИКТОРА ПЕТРОВИЧА

МОЛЧАНОВА

(Секретный псевдоним «ВИКПЕТМОЛ»).

Никола, со свойственной ему педантичностью, тут же сел составлять в тетрадке план своей работы. А Виктор, взглянув в окно, по каким-то одному ему известным признакам точно определил, что пора домой. Лучше явиться самому, чем ждать, пока раздастся голос мамы. Он поднялся с места. И точно в ту же самую минуту со двора донеслось: «Ви-иктор! Домой!».

Институт Большого Космоса за работой

Долго в этот вечер сидел за столом Никола Вервин. Картина необычная. До конца учебного года — считанные дни. По всем предметам у Николы полное благополучие. Не то что у Витьки. А между тем перед ним разбросаны книги, толстая тетрадь в клеенчатом переплете, на которой через несколько дней появится надпись: «Школа астронавигаторов. Для служебного пользования». Пока этой надписи нет, но первые страницы тетради уже заполнены четким, разборчивым почерком Николы, с минимальным количеством орфографических ошибок. Это тоже немаловажное обстоятельство, потому что записи «академика всех наук Никсервера» должны играть в нашем повествовании слишком важную роль. Без них просто многое будет непонятно.

Итак, заглянем в тетрадь.

После азбуки Морзе и расшифрованного текста астрономической телеграммы, шел план:

1. Выяснить, какие опыты ставились за последние два года по осуществлению космической связи.