Проект «Анджела»

– Нетипично себя ведут только психи и гении… Ты думаешь, много среди людей гениев?

– Зато психов предостаточно.

– Да уж, и судя по твоему поведению, ты переметнулась в их категорию.

– Значит, придется вести себя типично, как нормальный человек, – невесело пошутила Мэри. – Задам работенки твоим ребятам.

– Давай, давай, – также притворно отбил мяч Феликс, – кто будет тренировать их лучше, чем ты. Это отчасти твоя технология.

Мэри почувствовала ужасную усталость. От этого разговора, этого человека, его давления и угроз, от этого города и самой себя.

– Отпусти меня, Феликс, – взмолилась она. – Я ничего не скажу, ты же знаешь. Я не помешаю тебе ни в чем. Делай что хочешь, ты и раньше был хозяин жизни, а теперь ты хозяин сотен миллионов жизней. Ты об этом мечтал, а не я, наслаждайся властью, оставь меня в покое, пожалуйста…

– Скажешь, – отрезал Феликс. – Я тринадцать лет с тобой рядом, и я тебя знаю. Скажешь, а еще вероятнее сделаешь, но я найду тебя раньше, чем это произойдет. У тебя есть несколько месяцев свободы… Максимум полгода. В зависимости от того, как у меня пойдут дела.

Свободы… Свободы в этом мире больше нет. Каждый шаг, каждое слово, каждое чувство известны кому-то еще. Тебя найдут в любой точке мира, на необитаемом острове или в диких джунглях, это неважно, и вытрясут из тебя душу. При условии, конечно, что ты кому-то крупно помешал, а если ты обычный человек и заблудился в лесу, собирая грибы, там и сдохнешь.

– Чем будет заниматься твое агентство? – спросила Мэри.

– Министерство, – аккуратно поправил Феликс. – Важными государственными делами. Противодействие терроризму. Вычисление иностранных шпионов. Выявление коррупционеров и взяточников. Поиск опасных преступников. Ну и прочее насаждение духовных скреп.

– Ясно. А на самом деле? Пропаганда и зачистка? Как в старые добрые времена?

Феликса передернуло, его лицо потемнело, и Мэри прикусила язык. Ей стало страшно. Тринадцать лет не прошли даром, она хорошо изучила Феликса за это время. Это был человек волевой, умный, хитрый, стратегически мыслящий и совершенно безжалостный. Он не знал сомнений, решения принимал резко и навсегда, ему были не знакомы ни переживания любящих людей, ни чувство ответственности за близких или подчиненных. Он и ее не любил, хотя всегда утверждал обратное. «Будет ли ему труднее наступить на меня, чем на других?» – подумала Мэри. Она точно знала ответ, так как никогда не льстила себе.

– Ты теперь… – начала Мэри и замялась. Она никак не могла произнести слово «чиновник», словно боялась вылить это ведро дерьма на Феликса, ее друга и единомышленника, любовника и бизнес-партнера, человека, с которым они столько пережили вместе. Окончательно осуществленное слияние «Феликс» и «чиновник» переломает его, перекорежит, вывернет наизнанку, и Феликс никогда не вернется, превратившись в омерзительное бездушное склизкое существо.

– Что ты хочешь сказать? – нетерпеливо спросил Феликс. – Ты передумала?

– Нет, ничего. Спасибо тебе за все, – искренне поблагодарила Мэри и встала из-за стола.

– Маша, подожди, – Феликс встал, чтобы задержать ее. – Присядь, дай мне минуту посмотреть на тебя. Я больше тебя такой не увижу, да? Что ты сделаешь с лицом?

Мэри не ответила. Феликс легонько прикоснулся к ее щеке, поправил волосы.

– Я так люблю твое лицо, Машенька. Я знаю каждую черточку, это все мое, родное. Может, не будешь? – его карие глаза смотрели умоляюще, это затягивало и Мэри с трудом оторвала взгляд. «Он врет. Все они врут», – как мантру повторила она про себя и сняла тяжелую руку Феликса со своего плеча.

– Прощай, Феликс.

– За что ты так со мной? Ты же знаешь, какое мне придется принять решение, – он все еще надеялся ее остановить.

– Не перекладывай на меня ответственность. Отвечай сам за свои действия, – механически повторила Мэри слова Феликса. – Ты был хорошим учителем.