Проект «anima». Деймон (СИ)

— Не нужно. Оставьте свои извинения и уверения для дочери. Передо мной вы ни в чем не виноваты. А она… сама решит, верить вам или нет. Я не стану ей в этом помогать, впрочем, как и мешать. Просто, знайте, дороже вашей дочери у меня нет никого. И если вы…

— Не беспокойтесь, — сухо ответил мужчина. — У меня тоже нет никого дороже моей дочери.

— Тогда, прошу за мной. И я вас умоляю, не заставляйте ее нервничать. Все-таки она ждет ребенка.

Квартира встретила их громкими возгласами и веселым смехом. И догадаться, чья это была заслуга, не составляло особого труда. Ярик непроизвольно создавал вокруг себя атмосферу праздничного хаоса. Сейчас они разбирали бесчисленные коробки, которые прислали из магазина.

— Яр, он с ума сошел!

— Так на радостях же. Ну, подумаешь… от счастья потерял чувство меры. Со всеми бывает.

— Ты вечно его оправдываешь. Но ты мне скажи, зачем ребенку две сотни платьев? Нет, если бы Дей еще что практичное покупал, я бы слова не сказала. Но это… рюшечки-оборочки. Ужас! Причем, сплошной.

— Да ладно тебе! Красиво же.

— И ты туда же! Все вы, мужчины одинаковые. Вам лишь бы красиво было.

И тут блондин увидел приятеля. Солнечно улыбнувшись, он пожаловался:

— Ты сбежал, а я опять за тебя отдувался. Причем, достаточно долго. Ты где был? Кстати, привезли еще одну коробку. На ней указано, что это пианино. Распаковывать мы не решились. Эмма сказала, что ей плохо станет, если она откроет и обнаружит там указанный музыкальный инструмент. Нет, напарник, я все понимаю, но с этим ты явно погорячился. О… у вас гости.

Только последняя фраза заставила девушку повернуться к Деймону. До этого она хотела показать, насколько она недовольна творимыми им безобразиями. Но то, что, точнее, кого она увидела, заставило ее испугано подскочить.

— Ярик, а сходи в магазин. Пожалуйста, — тихо попросила она, не сводя глаз от сероглазого мужчины.

— Что купить? — деловито поинтересовался парень.

— Что хочешь.

— Понял. Не дурак. Был бы дурак, не понял бы. Погуляю где-нибудь часок. Идет? Но если что — я недалеко.

Деймон кивнул и посторонился, пропуская друга в коридор. Последнее, что услышал Ярослав, это слова, произнесенные Эммой:

— Здравствуй, папа.

Станислав ответил только, когда за светловолосым мальчишкой закрылась дверь:

— Здравствуй, дочка.

— Зачем ты приехал? — холодно поинтересовалась она.

— Хотел увидеть тебя. И попросить прощения.

— Проси, — как не старалась девушка держать свои эмоции под контролем, голос ее все же дрогнул.

— Прости меня, — слова давались ему тяжело. — Если сможешь. Я виноват перед тобой. Очень виноват. Я понимаю, что меня это не оправдывает, но у меня и в мыслях не было тебе навредить.

— Да, конечно. Еще скажи, что хотел, как лучше. Ты сделал все, чтобы моя жизнь стала адом на земле. Только скажи: зачем? Зачем ты запретил мне учиться и так настаивал на браке с Марком. Неужели не видел, мое отношение к нему?

— Видел. Ты с ним была живая. Вот как сейчас. Пусть злилась на него, пусть ругалась. Но он вызывал у тебя отклик. На других мужчин ты, вообще никак не реагировала. Игнорировала, даже разговаривая с кем-нибудь из них. Словно и не существовало их в природе. И я подумал, почему бы и нет? Пусть попробуют построить семью. Ведь на самом деле Марк всегда хорошо к тебе относился. Просто ему нравилось тебя дразнить. Ну, и его слегка раздражало, что какая-то пигалица не робеет перед ним, а всегда готова ответить колкостью на колкость. Он очень горевал, когда нам сообщили о твоей смерти. Ты не представляешь, что мы пережили, когда полиция сообщила нам о том, что моя машина попала в аварию, а за рулем в это время была молодая девушка. Я думал, что ты ушла. Так же как Изабелла. Снова оставив меня одного. А Марк… действительно был безутешен. Он до сих пор каждый месяц приносил белые розы на могилу той девушки, думая, что это ты. С учебой тоже все было не так просто. Я испугался, что ты полностью уйдешь в науку. Будешь отдавать ей всю себя. А на людей, твоих близких у тебя не останется ни времени, ни сил. Еще я боялся, что у тебя не останется близких. Ты не хотела ни к кому привязываться. Даже в детстве ни с кем не дружила. Ева так и осталась для тебя чужой. А меня могло не стать в любой момент.

Эмма слушала, скрестив руки на груди, и не знала, что ответить на это. Она привыкла видеть в отце ограниченного самодура, диктующего всем и вся свою волю. И никогда не думала о нем, как о человеке, который пытается позаботиться о ней. Пускай и довольно странным образом. Поэтому и спросила:

— Ты любил меня?

— Конечно, — Станислав грустно улыбнулся. — Разве можно не любить собственного ребенка?

— Можно. Это я тебе, как психолог, пускай и недоучившийся, говорю.

— Я любил тебя с первого дня, как узнал о том, что ты только должна родиться. И сейчас люблю. Но смерть Изабеллы меня сломала. Я жить не хотел. А ты была так похожа на нее. С каждым днем все больше и больше. Это меня не оправдывает, но мне было больно находиться с тобой рядом. Прости, но вырастив тебя, я так и не узнал по-настоящему, какая ты.

— Я не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?