Проект Атман. Трансперсональный взгляд на человеческое развитие

Теперь главное: «аллоцентрическая открытость» ребенка и соответствующее аутоцентрическое или сенсорное осознание можно как бы «обрести заново», но теперь в совершенно ином контексте — фактически, настолько ином, что следует говорить о других «видах» или других «структурах». Так, в зрелом «аллоцентрическом отношении» есть интерес и обращенность к объекту; в него вовлечены целостный объект и целостное бытие наблюдателя (курсив мой — К. У.). Аллоцентрический интерес к объекту ведет к его глобальному восприятию, но это иной вид глобальности, а не тот, что был в младенчестве (курсив мой — К. У.) и сплавлял воедино субъект и объект [плеромно — уроборическая стадия], или тот, что был в раннем детстве, когда отличительные черты объекта не воспринимались [первичный процесс]» [243]. Дейкман высказывает похожее суждение: «Вместо того чтобы говорить о возврате в детство [до — членскому восприятию], будет правильнее сказать, что демонтаж автоматических структур восприятия и познания позволяет получить выигрыш в интенсивности и богатстве чувственного опыта за счет потерь в абстрактной категоризации [или в культурно — согласованном познании вообще]. Это… происходит во взрослом уме, опыт обретает свое богатство из взрослых воспоминаний и функций, теперь подчиняющихся другой форме сознания [то есть, той, что теперь представляет собой трансчленство]» [372].

Некогда созданное культурно — согласованное познание (а это необходимый и желательный шаг) теперь должно быть трансцендировано — именно так я понял Шахтеля и его соавторов. В целом эта высшая «аллоцентрическая открытость» и «богатый сенсорный опыт» («организменное переживание» по Роджерсу) состоят в том, чтобы научиться видеть и чувствовать снова, сверх и прежде схематизации (Шахтель), абстрактной категоризации (Дейкман) и «эго» — концептуальных трансляций (Мэй). Нужно отметить, что теперь это уже трансвербальное, а не довербальное восприятие. Как пишет сам Шахтель: «Именно в таких переживаниях, которые трансцендируют культурные схемы [биосоциальные полосы членского восприятия]… берут свое начало каждое новое озарение и каждое подлинное произведение искусства, именно здесь закладываются основания надежды на прогресс, расширение диапазона человеческой деятельности и человеческой жизни» [334].

Непосредственное настоящее

Продолжим наше обсуждение. Мы видели, что телесное «эго» младенца осознает только непосредственное «здесь и сейчас» и буквально ограничено им. Временные последовательности целиком ускользают от него, события просто «кажутся происходящими» (паратаксическая форма, по Салливэну). В большинстве видов гуманистической терапии исключительное значение придается «непосредственному здесь и сейчас» [292], и это привело почти всех ортодоксальных психологов и психиатров к заключению, что подобные гуманистические формы терапии, в действительности, представляют собой возврат к инфантильному тифону, что они являются регрессивными и не способны ни на что большее, чем просто «отреагирование». Безусловно, некоторые разновидности «поп — терапии»[32] на самом деле таковы, но в целом этот вывод психиатров упускает из виду самое главное. На уровне зрелого кентавра непосредственное и живое настоящее действительно является доминирующей формой времени, но, кроме того, индивид имеет теперь полный доступ ко всему традиционному миру расширенных временных реалий. Он вовсе не ограничен настоящим (как телесное «эго» ребенка), а укоренен в нем и не пребывает в неведении относительно исторического времени, он просто уже не привязан к нему (как «эго»). Тифон — это до — последовательное время, кентавр — транс — последовательное. Первый не ведает о мире линейного времени, второй начинает его трансцендировать. И, естественно, они кажутся похожими, но насколько же они фактически отличаются друг от друга, и сколь катастрофично было бы приравнивать их друг к другу! Раз линейное время было создано (опять необходимый и крайне желательный шаг), значит, оно может быть трансцендировано, и это будет не регрессией, а эволюцией.