Проект «Аве Мария»

— Развитый интеллект дает нам преимущество перед другими биологическими видами на нашей планете. Но эволюция ленива. Как только задача решена, навык прекращает развиваться. Выходит, и ты, и я лишь чуть сообразительнее других существ, живущих на планете.

— Мы гораздо-гораздо сообразительнее животных.

— Ума у нас ровно столько, сколько отмерила нам эволюция. Наш уровень интеллекта минимально достаточен, чтобы мы уверенно доминировали на планете. Не более того.

Рокки обдумывает мою мысль.

— Соглашусь. Но все же неясно, почему земляне достигли того же уровня умственного развития, что и эридианцы.

— Уровень нашего интеллекта зависит от уровня интеллекта животных. А от чего зависит интеллект животных? Сколько им нужно ума?

— Столько, чтобы распознать угрозу или добычу и вовремя среагировать.

— Верно! — восклицаю я. — Но как долго длится это «вовремя»? Как быстро животное должно среагировать? Сколько времени понадобится жертве или угрозе, чтобы спастись бегством или атаковать? Думаю, все зависит от гравитации.

— От гравитации, вопрос? — Рокки откладывает в сторону контейнер и весь обращается в слух.

— Да! Только вдумайся! Гравитация определяет скорость бега зверя. Сильнее гравитация, дольше контакт с землей. Быстрее движения. На мой взгляд, интеллект животных, в конечном счете, сводится к тому, чтобы быть быстрее гравитации.

— Любопытная теория, — говорит Рокки. — Только на Эрид гравитация в два раза сильнее, чем на Земле. А интеллект у нас с тобой одинаковый.

Я резко сажусь в кровати.

— Готов поспорить, эридианская и земная гравитации, в астрономических масштабах, не сильно отличаются, а потому необходимый уровень умственного развития примерно одинаков. Но если бы мы встретили существо с планеты, где гравитация составляет одну сотую от земной, оно наверняка показалось бы нам довольно тупым.

— Возможно, — признает Рокки и возвращается к работе. — Еще одно сходство: ты и я готовы умереть за свой народ. Почему, вопрос? Эволюция борется за жизнь.

— Смерть необходима для развития биологических видов, — возражаю я. — Самопожертвование отдельных особей позволяет всему виду продолжить существование.

— Не каждый эридианец готов пожертвовать собой ради других.

— И земляне тоже, — смеюсь я.

– Мы с тобой хорошие! — говорит Рокки.

— Наверное, — улыбаюсь я.

* * *

Девять дней до старта.

Я мерил шагами свою комнатушку. Обставлена она была скудно, но меня это не волновало. Я жил в автотрейлере, оборудованном крохотной кухней. И мне еще повезло. Русские в поте лица строили десятки временных помещений в нескольких милях от космодрома Байконур. Правда, вскоре работы прибавилось у всех нас.

В любом случае, с тех пор, как мы прибыли сюда, я еще ни разу не прилег. То и дело возникала очередная проблема или вопрос. Ничего критичного. Просто… повседневная текучка.

Сборку «Аве Марии» завершили. Более 2 миллионов килограмм, учитывая массу самой конструкции и топлива, вывели на хорошую устойчивую орбиту — корабль в четыре раза тяжелее МКС, но собрать его удалось в двадцать раз быстрее. Журналисты подсчитывали затраты на проект, однако по достижении суммы в 10 триллионов долларов бросили эту затею. Деньги не имели значения. Никто не беспокоился об эффективном использовании ресурсов. В битве Земли с астрофагами не жалели никаких средств.

Космонавты ESA провели на корабле несколько недель, занимаясь финальной отладкой всех систем. Экипаж испытателей выявил около пяти сотен ошибок, исправлением которых мы и занимались последние недели. К счастью, ни одна из них не ставила на миссии крест.

Дело двигалось. «Аве Мария» стартовала через девять дней. Я сидел за столиком и разбирал документы. На каких-то поставил подпись, другие отложил, намереваясь показать завтра Стратт. И когда я успел превратиться в администратора? Всем нам приходилось мириться с изменениями в жизни. И раз уж мне выпала эта роль, значит, так тому и быть.

Я оторвался от бумаг и взглянул в окно. Вокруг расстилалась безликая казахская степь. Обычно стартовые комплексы не строят рядом с важными объектами. По понятным причинам. Я скучал по своим ребятам. За школьный год через мой класс проходили десятки, даже сотни учеников. Они не орали на меня и не будили посреди ночи. Их мелкие ссоры решались за пару минут: либо я обязывал противников пожать друг другу руки, либо оставлял после уроков. И, знаю, звучит тщеславно, но все же ко мне прислушивались. Я скучал по тем временам, когда был для кого-то непререкаемым авторитетом.