Проект «Аве Мария»

Смотреть было особо не на что. Устройство, примерно пару футов в длину, почти целиком круглое, но с одной стороны срезанное плоско. Отовсюду торчали датчики и провода. Дмитрий откинул кожух, демонстрируя сам механизм. Внутри все оказалось сложнее. Под кожухом скрывалась прозрачная треугольная призма на роторе.

Дмитрий слегка крутанул устройство.

– Видите? Вращается. Потому и двигатель вращения.

– Как он работает? – поинтересовался я.

– Вот вертушка. – Дмитрий тронул призму. – Она сделана из прозрачного поликарбоната высокой прочности. Сюда, – он указал на область между вертушкой и внешним кожухом, – поступает топливо. ИК-излучатель, вот здесь, внутри вертушки испускает порцию света с длиной волны 4,26 и 18,31 микрометра, который привлекает астрофагов. Астрофаги устремляются к этой грани вертушки. Но их сила невелика. Импульс астрофагов основан на силе инфракрасного излучения. Тусклый свет порождает слабый импульс. Но его достаточно, чтобы астрофаги прилипли к поверхности.

Дмитрий повернул призму, и одна из трех граней встала параллельно плоской части кожуха.

– Поворачиваем на 120 градусов. Так, чтобы эта грань с прилипшими к ней астрофагами смотрела в сторону хвоста корабля. Увеличиваем мощность ИК-излучения. Теперь астрофаги сильно возбуждены и сильно проталкиваются к источнику инфракрасного света. Реактивная струя – свет на частоте Петровой – испускается через хвостовую часть корпуса, тем самым толкая корабль вперед. Миллионы крохотных астрофагов подталкивают сзади космический корабль, заставляя его двигаться вперед.

– Понимаю. – Я склонился к устройству. – Таким образом ни одна из частей корабля не попадает в радиус облучения.

– Да-да! – закивал Дмитрий. – Сила астрофагов ограничена лишь мощностью привлекающего их инфракрасного света. Проведя кучу расчетов, я понял, что в идеале астрофаги должны отдавать всю энергию за четыре секунды. Если попытаться ускорить процесс, то вертушка попросту не выдержит напора.

Он повернул призму еще на 120 градусов и указал на оставшуюся треть кожуха.

– Тут зона очистки. Резиновый валик убирает мертвых астрофагов с вертушки.

Дмитрий обвел рукой зону очистки, зону подачи топлива и, наконец, открытую грань.

– Все три зоны постоянно активны. Пока с первой грани счищаются мертвые астрофаги, в зоне подачи топлива ко второй грани поступают новые астрофаги, а третья грань развернута к хвосту корабля и обеспечивает тягу. Благодаря такому конвейеру грань, развернутая к хвосту корабля, всегда выдает тягу.

Дмитрий открыл мой контейнер с астрофагами и установил его в топливную камеру. Главное, астрофаги доберутся до ближайшей грани призмы, а потому никаких особых приготовлений не требовалось. Нужно лишь… показать частицам инфракрасный свет.

– Пойдемте! – Дмитрий взмахнул рукой. – Пора начинать испытание.

Мы вышли из вакуумной камеры, и Дмитрий плотно ее закрыл. Потом что-то крикнул на русском, и остальные стали повторять за ним. Все, включая меня и Стратт, отошли в дальний конец ангарной палубы. Туда притащили складной столик и ноутбук, на экране которого виднелся текст на кириллице.

– Мисс Стратт, сколько сейчас до ближайшего берега? – спросил Дмитрий.

– Порядка трехсот километров, – ответила она.

– Хорошо.

– Стоп, почему? – вмешался я. – Почему хорошо?

– Это… хорошо. – Только и сказал Дмитрий. – Пора заняться наукой! – Он нажал на кнопку.

В лаборатории что-то приглушенно грохнуло, потом загудело, и, наконец, вновь воцарилась тишина.

– Испытание завершено, – объявил Дмитрий и, наклонившись к экрану ноутбука, громко воскликнул: – Шестьдесят тысяч ньютонов!

Он повернулся к своим соотечественникам и выкрикнул по-русски:

– 60 000 ньютонов!

Все радостно загалдели.

– Это ведь много, да? – тихо спросила Стратт.

Но мне было не до нее. Я с отвисшей от изумления челюстью пялился на Дмитрия.

– Вы сказали шестьдесят тысяч ньютонов?

– Да! – Дмитрий победоносно вскинул в воздух кулак. – Шестьдесят тысяч ньютонов! На протяжении ста микросекунд[99]!

– О, боже! Из этой крохотной штуковины? – Я рванулся вперед, желая увидеть все своими глазами.

– Нет! – Дмитрий схватил меня за руку. – Стойте, дружище! Мы все останемся здесь. Только что было выпущено 1,8 миллиарда джоулей световой энергии. Поэтому нам и понадобилась вакуумная камера и тысяча килограммов кремния. Чтобы не ионизировать воздух. Излучение уходит прямиком в кремниевую плиту. Энергия поглощается за счет плавления металла. Улавливаете?

Он развернул ноутбук экраном ко мне. Судя по видеотрансляции из вакуумной камеры, толстая металлическая пластина превратилась в раскаленную массу.

– Ох! – выдохнул я.

– Вот-вот, – кивнул Дмитрий. – Это все мистер Эйнштейн со своей E = mc². Мощная штука. Сейчас там несколько часов поработает система охлаждения. Мы используем морскую воду. Все будет хорошо.