Проект «Юпитер»

Так, Хэмфри Богарт в Рике. Отменить. Джимми Стюарт направляется в Вашингтон. Отменить. Путешествие на южный полюс Луны глазами космических роботов. Джулиан уже видел все это пару лет назад, но все равно – передача довольно интересная, и можно посмотреть ее еще разок. Заодно и программа поиска откорректируется.

Когда я вошел в зал, все посмотрели в мою сторону. Но они, наверное, сделали бы так и при любых других обстоятельствах. Разве что на этот раз взгляды присутствующих задержались на мне чуть-чуть дольше, чем обычно.

За столиком, где сидели Марти, Риза и Франклин, было свободное место.

– Ну, как там она, нормально устроилась? Ты все уладил? – спросил Марти.

Я кивнул.

– Она удерет оттуда, как только ей разрешат ходить. Три дамы, с которыми она делит комнату, словно вышли из «Гамлета».

– Из «Макбета» – если ты хочешь сказать, что они жуткие старые ведьмы, – поправил меня Риза. – Или это молоденькие полусумасшедшие симпатяшки с суицидальными наклонностями?

– Старые ведьмы. С Амелией как будто все в порядке. Из Гвадалахары мы доехали нормально, только ехали очень долго. – Рядом возник официант в кошмарной, жутко измазанной футболке без рукавов. Я заказал кофе и тут заметил комичную испуганную гримасу на лице Ризы. – И кувшин риохи. – Снова близился конец месяца. Официант собрался спросить мою рационную карточку, но узнал меня и молча ушел исполнять заказ.

– Надеюсь, тебя не выгонят с военной службы, – сказал Риза и перевел на мой счет стоимость всего кувшина риохи.

– Разве что когда Портобелло запретят законом.

– Они не сказали, когда Блейз выпишут? – спросил Марти.

– Нет. Невропатолог посмотрит ее только завтра утром. Она мне перезвонит.

– Пусть бы она позвонила еще и Хайесу. Я сказал ему, что с ней как будто все в порядке, но он все равно нервничает.

– Это он-то нервничает!

– Хайес знает Амелию дольше, чем ты, – резонно заметил Франклин.

– Ты погулял по Гвадалахаре? Как тебе тамошние злачные места? – поинтересовался Риза.

– Я просто немного побродил по городу. Не ходил ни в старый город, ни на окраины – не знаю, как там их называют.

– «Tlaquepaque», – подсказал Риза. – Я как-то раз провел там целую неделю. Наприключался вдоволь.

– Давно вы с Блейз вместе? – спросил Франклин. – Надеюсь, мой вопрос тебя не обижает?

Он, конечно, хотел сказать не «вместе», а совсем другое слово.

– Мы близки уже три года. И еще пару лет до этого были просто хорошими друзьями.

– Блейз была его научным консультантом, – добавил Марти.

– По докторской диссертации?

– Кандидатской, – поправил я.

– Понятно… – сказал Франклин и чуть улыбнулся. – Ты заканчивал Гарвард…

Джулиан подумал, что только такой сноб, как Франклин, мог произнести это с оттенком жалости в голосе.

– Сейчас, наверное, ты спросишь, добропорядочные ли у меня намерения? Ответ такой: у нас нет никаких намерений. И не будет до тех пор, пока я не уволюсь с военной службы.

– И сколько тебе еще осталось?

– Пока война не закончится. Может, еще лет пять.

– Блейз будет уже пятьдесят.

– Если точно, то пятьдесят два. А мне – тридцать семь. По-моему, это волнует тебя больше, чем нас с ней.

– Нет, – сказал он. – Может, это волнует Марти? Марти глянул на него исподлобья.

– Что вы будете пить?

– То же, что обычно, – Франклин продемонстрировал дно своей чайной чашки. – Давно ли это было?

– Я желаю вам обоим только добра, – сказал Марти. – Ты знаешь это, Джулиан.

– Восемь лет? Или девять?

– Господи, Франклин! Ты что, в прошлой жизни был терьером? – Марти потряс головой, как будто хотел очистить ее от грустных мыслей. – Все это закончилось еще до того, как Джулиан перешел в наше отделение.

Появился официант, принес вино и три бокала. Почувствовав напряженность за столом, смышленый парень разливал вино по бокалам так долго, как только мог. Мы все следили за ним, не говоря ни слова.

Потом Риза сказал:

– Ну, так что там насчет этих салонов с девочками?

* * *

Невропатолог, который на следующее утро пришел осматривать Амелию, был слишком молод и вряд ли имел достаточную квалификацию хоть в какой-то области медицины. У него была жиденькая козлиная бородка и прыщавая кожа. В течение получаса лекаришка задавал Амелии одни и те же простенькие вопросы, то и дело повторяясь.

– Где и когда вы родились?

– В Стурбридже, штат Массачусетс, двенадцатого августа тысяча девятьсот девяносто шестого года.

– Как звали вашу мать?

– Джейн О'Баниан Хардинг.

– В какой школе вы учились?

– В начальной школе Натан Хэйл, в Роксбури. Он помолчал, потом сказал:

– Сперва вы говорили – в Стурбридже.

Амелия глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Мы переехали в Роксбури в две тысячи четвертом году. Или в две тысячи пятом.

– Ах вот как. А где вы получали высшее образование?

– В высшей школе математических наук доктора Джона Д. О'Брайена.

– Это в Стурбридже?

– Нет, в Роксбури! И в среднюю школу я ходила тоже в Роксбури. Что вы себе…

– Какой была девичья фамилия вашей матери?

– О'Баниан.

Он что-то записал в своем блокноте, потом проронил:

– Так, хорошо. Встаньте.

– Что?