Проект «Калевала»

Когда-то давно Скотт уехал учиться из родного Камелона, тихого местечка рядом с Фолкерком, в Глазго. Жизнь в Камелоне была скучна и однообразна, как и в любом другом небольшом поселении Шотландии. Чистые опрятные домики с ухоженными садиками могли радовать глаз проезжего путешественника или пожилого человека. Но молодые люди, полные сил и энергии, жизненных стремлений, лелеющие желание изменить мир, без сожаления оставляли свою малую родину и стремительно мчались туда, где шансов для самореализации представлялось куда больше.

Но со временем Скотт понял, что уклад жизни в Глазго ничуть не лучше. Крупный промышленный и деловой центр Шотландии диктовал свои законы с размеренным, неторопливым бытом без счёта времени. Оно будто бы застряло между серых грузных домов города.

Потому, получив образование историка и учёную степень магистра искусств¹, Скотт отправился покорять Лондон. Сначала столица Великобритании стала для Скотта самым комфортным местом на земле, местом, где он наконец-то мог себя чувствовать счастливым. Бешеный ритм жизни, казалось, был изначально предназначен для него. Его завораживали богатая история города, его архитектура, нравы, традиции… Но вскоре эйфория сменилась разочарованием… С каждым новым днём Лондон являл Скотту свои новые обличья, многие из которых молодой шотландец просто не мог принять.

Овладеть своей будущей профессией Скотту захотелось ещё в детстве, лет в десять, когда он впервые побывал на развалинах старинного шотландского замка, недалеко от Фолкерка. Это произвело на мальчика неизгладимое впечатление. В своих детских фантазиях он представлял, как башни этого замка устремляются к небу, повсюду развиваются яркие полотна с замысловатыми гербами, а из ворот колоннами отправляются в очередной поход тяжеловооружённые воины в стальных доспехах.

Взрослея, Скотт горячо желал, чтобы детские увлечения стали его основной работой в зрелом возрасте. В чём именно это должно заключаться, он даже не предполагал. Но в Лондоне, поначалу так ему понравившемуся, Скотт мог применить своё образование, только работая гидом в различных туристических фирмах. Конечно, он также мог бы работать в университете, или, того хуже, в школе. Преподавать историю таким же студентам, каким он сам был недавно. Но вот этого Скотту не хотелось вовсе!

Работа гидом в каком-то роде давала простор для творчества. Скотт мог годами выковыривать новые и новые интересные факты из британской истории, делиться ими с другими, заодно заниматься научной деятельностью и даже прогрессировать в своей профессии. Вот только огромный город за всё время пребывания в нём так и не смог подарить Скотту даже доли тех эмоций, что подарили в детстве руины небольшого замка…

Скотту даже тяжело было фантазировать, рисовать перед глазами картины прошедших лет. Находясь в Тауэре, он не мог представить себе времена Вильгельма Завоевателя, потому что этому мешали бесконечные щелчки фотоаппаратов, раздававшиеся повсюду. На брусчатых улицах не оживали средневековые воины, вместо них по улицам бродили люди всех рас и национальностей, образуя безумную пёструю толпу. Скотт не был ни ксенофобом, ни националистом, но никак не мог смириться с фактом, что англичане, да и вообще британцы, по статистке уже не составляют даже половины населения многомиллионного города. А побывав в районах Ньюхэм и Брикстон, он вообще испытал культурный шок. Даже не хотелось верить, что Лондон может быть и таким… Но приходилось принимать как факт…

Тогда Скотт, может быть, впервые понял, насколько ему дорога его родная Шотландия, где он вырос и из которой бездумно сбежал. Даже старая Англия, где-то в пятидесяти милях² от Лондона стала радовать его своей патриархальностью и традиционностью.

Так, историка, ставшего гидом, постепенно начала раздражать его работа. Вслед за одним днём приходил другой, а у Скотта ничего не менялось. В итоге он стал терять ориентиры в жизни, ровно как и вкус к ней.

Возвращаться в милую, любимую и родную, но невероятно скучную Шотландию не хотелось, а существование в Лондоне с каждым днём всё более напоминало насильное заточение. Утешение Скотт находил лишь в паре-тройке старых пабов, куда с каждым днём заглядывал всё чаще.

Перемены наступили после встречи Скотта с Меган, юной, симпатичной жительницей Бирмингема. Они познакомились в Лондоне, затем молодой человек был приглашён в гости. И сложно сказать, в кого Скотт тогда влюбился больше: в Меган или в её город… По логике вещей, в Бирмингеме не было ничего такого, что могло бы ему понравиться: суета, сродни лондонской, те же районы неформалов и меньшинств, а ближе к окраинам – патриархальная скука. Но на то Бирмингем и был уникален! Его можно было полюбить просто так, за то, что он есть. И Скотту захотелось остаться в этом месте. Вкус к жизни вроде бы вернулся. А красивый роман в красивом городе подвёл шотландца к рубежу семейной жизни.