Проект Карфаген

— Да что вы, мой дорогой. Как можно! Одного из самых ценных сотрудников надо ценить и уважать, прости старика за тавтологию — усмехнулся он.

— Как ваш отчёт по прибыльности наших установок? Справились?

— Конечно, вот все расчёты — я протянул ему ЗИП-массив. Местные не додумались до флэшек, и остановились на больших ЗИП-дискетах, вмещавших до пятиста мегабайт информации. Для меня подобные объёмы были смешными, но как говорится, на безрыбье…

— И тут ещё один вопрос к тебе у нашего руководителя Шестого Отдела… — название отдела Фрейман явственно выделил.

— Здравствуйте, Расул. Будем знакомы, Василий Николаевич Ежов, капитан. Сразу к делу. Вы помните, чем занимались вечером одиннадцатого января сего года?

Меня покрыл липкий, холодный пот. Что же натворил мой двойник? Неужто выносил секретные документы? Я собрал всю волю в кулак и попытался убрать дрожь из голоса:

— Э-э-э… к сожалению, нет. Понимаете, я получил травму…

— Я в курсе — холодно прервал он — меня интересует, откуда у вас появился доступ к документам про проекту "Карфаген"? Алексей Вячеславович, подойдите. Открывайте "миник". Итак, по данным центральной службы наблюдения, вы в 16–56 зашли в архив. У вас был пропуск, и разрешение на ознакомление с документами по американским реакторам. Смотрите вот сюда — он ткнул на экран ноутбука — вот вы подходите к полке с документами по Миннесотскому реактору. Затем вы берёте всю папку, и идёте к копиру. Вот, вы копируете.

— Ну и? мне нужны были эти документы, и у меня есть разрешение на их вынос из здания…

— Я это знаю. Но копировальная машина дала сигнал о том, что вы копируете совершенно секретные сведения, доступа к которым у вас нет и быть не может.

— Какие сведения, я вас не понимаю…

— МОЛЧАТЬ! Говори, сука! Куда выносил документы?! На кого работаешь?! — брызгающее слюной лицо капитана склонилось надо мной. И на меня опустился какой-то ледяной, нечеловеческий покой — чувствовалось, даже если они сейчас начнут резать меня — я не издам ни звука.

— Василий Николаевич, тихо, тихо. Мы все тут интеллигентные люди — прервал его неизвестный мне голос. Откуда-то из-за спин появился бесшумно ступающий человек — пожилого возраста, с большой, окладистой бородой.

— Итак. Расул Нурланович, мы понимаем ваше состояние, поэтому я, доктор медицины Зиновьев, сейчас погружу вас в гипноз, и вы всё нам расскажете. Честному советскому человеку нечего бояться, ведь я не буду у вас выпытывать подробности вашей интимной жизни. А если вы и вправду предатель — эти слова доктор произнёс очень жёстко, и его глаза блеснули сталью — то не обессудьте. Итак, товарищи, зафиксируйте его полностью — руки, ноги, шею. Я начинаю…

Я внезапно очнулся — и все окружающие смотрели на меня с какой-то жалостью и грустью.

— Что такое — заплетающимся языком произнёс я.

Фрейман тяжело вздохнул.

— Ну что, товарищи, это уже не имеет никакого значения. Я ему всё расскажу. Он действительно ничего не знает. Для начала, прошу простить нас, Расул. Вы оказались действительно не виноваты в том, что произошло. И ваше поведение, хоть и не отвечает нормам формальной этики, более чем оправдано с точки зрения выживания. Более того, я вам аплодирую — за две недели ТАК врасти в совершенно чуждый вам мир — это талант. Я ведь даже поверил в травму — до тех пор, пока вы не начали рассказывать про распад Союза.

— Так вы всё знаете? — прошептал я обречённо.

— А вы что думали, юноша? — самодовольно ухмыльнулся доктор — советская психиатрия творит чудеса. У нас и мёртвые, бывало, всё рассказывали.

— Да, мы всё знаем.

— И что теперь? Вы меня убьёте?

— Ради всего святого, конечно же, нет! Какой от этого толк? Вы ведь знаете, что такое секретность? Вы ведь ТАМ, в вашей Российской Федерации (это слово он произнёс как плевок), работали по атомной тематике?

— Ну да, работал.

— Вот и тут продолжите. В конце концов, вы, хоть и не такой блестящий физик, как ваш двойник, но вы тем не менее очень талантливый инженер и финансист. Найдём вы вам работу, не беспокойтесь.

— А что я конкретно рассказал? — забеспокоился я. За окном уже стемнело, значит, прошло больше шести часов.

— Да всё рассказали. Всю жизнь. И как в семь лет писались в кровать, и как мечтали о Наталье. Кстати, забавно получилось, не находите?

— Нахожу. А что за "Проект Карфаген"? Вы что, научились открывать проходы в параллельные миры?

— Исаак, я ж говорил, он очень умный. Может, всё-таки, того?

— Остынь, Вася. И извинись. Парень ни в чём не виноват, кроме того, что чрезмерно умён и неудачлив.

— Да, Расул, научились. И в сложившейся ситуации вы должны винить самого себя. То есть, своего двойника. Это он вас сюда вытащил…

Разговор затянулся далеко заполночь. Пришлось позвонить Наташе, и сказать, что останусь тут допоздна. Как выяснилось, такие ночные бдения были в Институте тепловой механики не редкостью, и она успокоилась, проворчав только шутливо, чтобы особо к секретаршам не приставал.