Проект Х

Сколько шли — сказать не берусь, но и, правда, не долго. Сгрузили охотника и осторожно затащили в дом. Пройдя темные сенцы, оказались в тесноватой избе, точно посередине которой стояла беленая печь, на нее и уложили Ердея. Паренек, почему-то шепотом узнав, хочу ли я есть и, получив в ответ твердое нет, сразу указал на нары, куда я и повалился не раздеваясь. Только затылок коснулся подушки, сознание отключилось.

Проснулся я от внезапной боли, жестоко скрутившей тело. Словно все мышцы разом одеревенели, причиняя чудовищные нестерпимые страдания. Я попытался заорать, но сведенные судорогой челюсти не дали выйти крику, получилось лишь невнятное мычание. Но и того хватило, чья-то легкая рука легла на лоб и спустя несколько мучительных секунд стало легче. Сначала голова, потом шея, плечи, грудь и руки, и последними ноги. Судорога уступила место сильному жару в натруженных мышцах. Я попытался подняться, но тело взвыло, видно мышцы я перегрузил вчера до упора.

— Не вставайте, дядька Слав. Я вам отвара принесу, дедушка сказал — как проснетесь напоить, а потом в баню, всю немочь паром горячим и выгоните. — Говорил парень уверенно и спокойно, словно заранее все знал. Ишь ты, грамотные… Лекаря.

В ответ я беспомощно моргнул глазами, соглашаясь принять что угодно, лишь бы отпустило, и без сил откидываясь обратно на ложе. В меру теплый напиток оказался неожиданно приятным на вкус. Юный лекарь заставил выпить всю кружку до дна и, настояв, чтобы я не двигался и еще полежал, отошел в сторону. Спустя несколько томительных минут боль начала отступать и я решительно уселся на кровати. Хватит всяких сопляков слушаться — я великий победитель гиен и бандитов — а он мелочь худосочная. Теперь самое время оглядеться и понять, куда я на этот раз угодил.

Сам я на нарах, сколоченных из толстых досок, сижу, сверху еще одна лежанка и такая же пара, напротив, стоит. Застелены шкурами. Между ними стол длинный. Перед ним — окно, в которое бьет яркий, солнечный свет. В красном углу икона — складень, В средней части Спас, а на боковых досках — Богородица и Святой Николай Чудотворец, епископ Мирликийский. Ниже лампада висит на цепочках, красивая такая. Видно, правда дед христианин. Я медленно поднялся и, перекрестившись, поклонился Господу. Спаси и помилуй! В ногах все же слабость, пришлось снова сесть. Продолжим. Печь, похожая на ту, что была в избушке промысловой, только размером побольше, стояла ровно посередине хаты. Помню, что вход через короткие сенцы шел справа. А по левой стене, как раз, где я и сижу, нечто вроде кухни. Стол, полки с посудой, что-то вроде плиты рядом с устьем печи. Толково. Электрической лампы, радио и вообще признаков цивилизации нет совсем. Понятно. Вставать больше пока не хотелось, дождусь парня, там сразу в баню, а уж потом и жить можно будет.

Почему-то вспомнилась мама, перед отъездом заботливо советовавшая поберечь ноги. Вот, родная, знала бы ты, как придется твоему сыну по лесам бегать — ни за чтобы не отпустила из дому. В горле поднялся ком, черт, только разнюниться теперь и не хватает! Елки, как же хочется домой! Неужели нет пути? Раз сюда угораздило попасть, значит и обратно можно! Ведь где вход, там и выход! Лучше думать о том, как вырваться домой, чем впадать в тоску. Надо бы старика расспросить, уверен, должен он что-то знать.

— Дядька Ердей, ты не спишь? — Вопрос в пустоту, точнее, в беленую стенку печи.

— Нет, Слав, нет еще.

— Знаешь, Ердей, а ведь я чужой в ваших краях, совсем чужой.

— Знаю, Слав.

— Откуда? — Я даже опешил слегка. — То есть… — В замешательстве я даже потерял нить разговора.

— Подожди, но я не просто чужой, я из другого мира, понимаешь? — Опять молчание. — Чего ты молчишь?! Я домой хочу! Может, знаешь, как мне вернуться, а? — На миг захлестнула такая глупо-наивная волна надежды, что вот прямо сейчас старик скажет — да, и завтра, ну край — через день, я буду на своей родной Земле.

— Нет, Слав, того не ведаю.

— Куда мне идти, что делать? Я ведь один совсем, ни кола, ни двора, даже смены белья и той нет. — И откуда столько горечи в голосе прорезалось? Зачем я вообще ему это говорю? Жалуюсь… Стыдно должно быть, но почему-то стало даже чуточку легче.

— Не спеши. Мне помог, ты — гость в доме. Теперь устал. Лежи, ешь, потом говорить будем.

— Скажи хоть, далеко ли люди? Город, село? Может, ты других землян встречал? Вот иконы у тебя наши.

— Встречал. — И разом, как отключили, замолчал. Вот и поговорили, содержательно.