Проект «Конкистадор»

– Я не просто готов, я прошу, чтобы нас отправили! – Венесуэльский капитан рвался своими глазами посмотреть, что делается за границей. Впервые услышав, что русские называют своего командира на местный лад, он не мог не высказаться по этому поводу. – Когда я был лейтенантом, меня мои солдаты тоже звали аделантадо. Это не звание и не должность, а почетное обращение. А майор Валеев?..

– Это наш штатный снайпер. Правда, дальнобойную винтовку он с собой брать не будет; я думаю, обойдется простым «Винторезом».

– Обойдется, – согласился Бахтияр Ахматович.

– «Тирофихо» – такой боец нам очень нужен, – одобрительно сказал Альварес.

– «Тирофихо», насколько я знаю, зовут главу FARC в Колумбии Мануэля Маруланду, – сказал Денисенко. – Или звали… Его, кажется, недавно убили.

– О его смерти объявляли десятки раз, – улыбнулся Альварес. – И всегда очень торопились выдать желаемое за действительное. Каких только болезней ему ни приписывали, самых смертельных! А Маруланда всегда оказывался живым и здоровым. Только «Тирофихо» – это не имя собственное. Это, если грубо перевести прозвище, «Меткий выстрел». Маруланда очень хорошо стреляет из любого оружия – хоть из винтовки, хоть из автомата, хоть из пистолета…

– Бахтияр Ахматович тоже разницы между оружием не делает, – сказал Кирпичников.

– Тем лучше для моей группы! – Капитан не скрывал своего удовлетворения.

Быстро обсудили все варианты, которые могли возникнуть, если американцы обнаружат группу Лукошкина или тот решит обойти засаду. Капитан Радимов показал на карте маршрут движения змеи-робота, с которой лучше было не встречаться, чтобы она не предупредила операторов об опасности.

– Все, – сказал Хулио Сезар, – не будем терять времени. – Потрогал ладонью толстый ствол «винтореза» майора Валеева. – Глушитель?

– Встроенный.

– Это еще лучше… Вперед!

* * *

Лукошкин думал точно так же, как просчитывал Кирпичников. Это было неудивительно, поскольку оба офицера прошли одну школу и учились одинаково реагировать на конкретные ситуации. Конечно, многое зависело от человека, но все же основные принципы подготовки офицеров спецназа ГРУ были едиными, и потому офицерам, даже находящимся в отдалении друг от друга, часто удавалось координировать свои действия так, как будто они были обеспечены устойчивой связью.

Двинувшись с того места, откуда был сбит американский «беспилотник», строго на юг, группа достаточно долго прорубалась через густые заросли. Быстрее пошли только после того, как миновали заболоченный участок и перешли вброд небольшую речку, укрытую от взгляда сверху растительной кровлей. Другой берег был выше и суше. Так, на вполне приличной для сельвы скорости, шли около часа, когда сержант, шедший впереди Лукошкина, остановился и поднял руку с раскрытой ладонью. Наверное, во всех частях спецназа армий мира этот жест означает одно и то же – внимание. Лукошкин не мог не заметить, что другие коммандос, даже те, что шли спиной к сержанту, как-то умудрились среагировать на команду и тоже остановились. Может быть, сержант издал дополнительно и звук, который Лукошкин отнес к обычным лесным, но коммандос этот звук поняли.

Причина остановки стала понятна сразу. Где-то в стороне, приближаясь к группе по касательной, летел вертолет. Чей он, одинаково хорошо понимали и Лукошкин, и сержант-коммандос. Поэтому, когда он снял с плеча ремень ПЗРК и посмотрел на майора, тот согласно кивнул, хотя и показал пальцем на густую крону деревьев над головой. Листва, конечно, помехой не будет, но если ракета попадет в ствол дерева или в лиану, осколки посыплются на голову коммандос. Но сержанта это предостережение не смутило. Он знал, как воевать в сельве. Подготовив «Иглу», сержант забросил ремень за плечо, и ловко, как обезьяна, принялся взбираться по лиане на толстый ствол большого и, видимо, высокого дерева. Лиана в этом случае служила просто веревкой, помогающей при подъеме. Уж что-что, а взбираться на деревья по лианам коммандос умели. Еще двое бойцов вслед за сержантом точно так же полезли на соседние деревья, делая это не менее ловко.