Проект «Лузер». Эпизод второй. Дело о потерянной голове

– И этот умник тоже на месте? Или как всегда опаздывает?

– Нет, не опаздывает. Все тут.

– Знаешь, ты там давай сегодня без меня. Будешь за старшего. Осмотри все внимательно, свидетелей опроси.

– А вы?

– Я пока в отделе. Приедешь, доложишь, ладно?

– Ладно.

– Гуманитарию особенно расходиться не давай.

– Вы вообще не приедете?

– Не успеваю. Так что давай, действуй. За ход расследования отвечаешь лично, понял?

– Понял.

Стогов выкинул сигарету и посмотрел на капитана. Тот убрал мобильный телефон в карман и махнул рукой.

– Пошли. Поднимаемся, поднимаемся. Майора сегодня не будет.

Милиционеры стали вылезать из машин, вытаскивать из багажников оборудование, проходить внутрь. Служебная лестница в Кунсткамере была тесной и крутой. Мужчины поднимались гуськом, лбами почти упираясь в ягодицы впередиидущего. Стогов и капитан шли последними.

– Майор сказал, подъехать на место не сможет. Задерживается в отделе, какие-то дела. Велел разбираться самостоятельно, а потом доложить.

– Это хорошая новость. А в чем плохая?

– Плохой пока нет. Но не сомневаюсь, что скоро будет.

Они поднялись еще на пару лестничных пролетов, и Осипов все-таки спросил:

– Что-то уж больно вид у тебя довольный. С чего бы это?

– Не знаю. Просто рад тут быть.

– В Кунсткамере?

– Ну, да. Я говорил, что когда-то тут работал?

– Ого! Дай угадаю: ребенком-уродом?

– Очень смешно. Просто обхохочешься, как смешно.

Они наконец поднялись. Место преступления выглядело роскошно. Будто кладовая феи, которая терпеть прибираться. По полу были разбросаны, странные и очень странные вещи: ритуальные тибетские маски, зулусские кожаные щиты, обрывки древних папирусов, сушеные ящерицы, позеленевшие от времени арабские кувшинчики, а так же много чего такого, о чем прежде Осипов не слышал вообще никогда в жизни. Войдя в зал, капитан сразу же наступил подошвой ботинка на вырванную страницу какой-то древней рукописи. Не исключено, что страница стоила больше, чем он зарабатывал за всю жизнь. Среди всей этой красоты бродили милицейские эксперты в форме и без. Фотографы щелкали вспышками фотокамер.

У противоположной от входа стены на полу лежал человек. Он был абсолютно мертв. Ровно из-под левой лопатки у него торчало здоровенное копье с зазубренным лезвием и несколькими помятыми птичьими перьями вокруг древка. В принципе для того, чтобы быть мертвым, человеку вполне хватило бы и одного этого копья, да только тот, кто бедолагу убивал, очевидно, желал стопроцентной гарантии и вдобавок отрезал парню голову. Чумазые спортивные штаны с лампасами, такая же чумазая куртка, а выше воротника куртки ничего и нет.

Над пришпиленным к полу покойником милиционеров стояло особенно много. Руками никто ничего не трогал, но зазубренное копье мужчины рассматривали с большим интересом. Некоторые наклонялись к самому древку и качали головами. Вместе с ними стоял сотрудник музея. Молодой и выглядящий огорченным.

Осторожно переступая через разбросанные экспонаты, поближе к ним подошел Осипов.

– Здравствуйте. Мы из милиции.

– Здравствуйте.

– Скорее всего, это дело будут вести сотрудники нашего отдела. Так что, давайте поговорим.

– Давайте.

Осипов еще раз огляделся.

– Здорово у вас тут все распотрошили. Уже известно, что конкретно пропало?

– Не известно. Понимаете, у нас инвентаризация. Недавно предыдущий хранитель умер, и все эти коллекции передали мне. Моя фамилия Тихомиров, я аспирант, и даже толком не успел еще вступить в должность. И что именно передали, сказать пока не могу: мы только начали переписывать экспонаты, а тут к нам и залезли. Боюсь работы теперь на несколько недель. Может быть, на несколько месяцев. Все разгромили, вандалы.

Осипов вздохнул. Неизвестно кто влез в один из главных музеев города, неизвестно что именно тут украл, а потом отрезал себе голову, приколол себя на память к полу, а саму голову куда-то унес. И разбираться с этим теперь предстоит ему. Получающему всего лишь крохотную зарплату милицейского капитана. Он достал из папки листок бумаги и стал записывать ответы аспиранта.

– Давайте начнем с самого начала. Как вы говорите, ваша фамилия?

С одной стороны окна в зале выходили на Неву, а с другой – в небольшой садик позади Кунсткамеры. Стогов подошел к окну и выглянул наружу. Снаружи, в садике на деревьях желтели листья. Дождь немного стих. Под деревьями стояло несколько лавочек. На одной из них какие-то ханурики в дурацких куртках с самого утра пили алкоголь. Капли стекали по стеклу, и от этого хануриков было толком не разглядеть. И охота им, – поежился Стогов. – На улице-то… В такую погоду хотелось прямо в одежде залезть под теплое одеяло и лежать там с закрытыми глазами.

Осипов продолжал задавать аспиранту свои дурацкие вопросы.

– Ну, а хотя бы приблизительно: что они тут могли искать?

– Да что угодно! Вон видите ящики в углу? Согласно нашим документам они стоят запечатанными с 1794 года.

– И что там внутри?